"М.Горький. Жизнь Клима Самгина (Сорок лет): Повесть. Часть первая." - читать интересную книгу автора

его лицо от глаз до шеи, сизая шишка носа едва заметна на лице, рта совсем
не видно, а на месте глаз тускло светятся осколки мутных стекол. Но когда
Вавилов рычал под окном: "Господи Исусе Христе, сыне божий, помилуй нас!"
- в дремучей бороде его разверзалась темная яма, в ней грозно торчали три
черных зуба и тяжко шевелился язык, толстый и круглый, как пест.
Взрослые говорили о нем. с сожалением, милостыню давали ему почтительно,
Климу казалось, что они в чем-то виноваты пред этим нищим и, пожалуй, даже
немножко боятся его, так же, как боялся Клим. Отец восхищался:
- Это обиженный Илья Муромец, гордая сила народная! - говорил он.
А нянька Евгения, круглая и толстая, точно бочка, кричала, когда дети
слишком шалили:
- Вот я Вавилова позову!
По ее рассказам, нищий этот был великий грешник и злодей, в голодный год
он продавал людям муку с песком, с известкой, судился за это, истратил все
деньги свои на подкупы судей и хотя мог бы жить в скромной бедности, но
вот нищенствует.
- Это он со зла, напоказ людям делает, - говорила она, и Клим верил ей
больше, чем рассказам отца.
Было очень трудно понять, что такое народ. Однажды летом Клим, Дмитрий и
дед ездили в село на ярмарку. Клима очень удивила огромная толпа
празднично одетых баб и мужиков, удивило обилие полупьяных, очень веселых
и добродушных людей. Стихами, которые отец заставил его выучить и
заставлял читать при гостях, Клим спросил дедушку:
- А где же настоящий народ, который стонет по полям, по дорогам, по
тюрьмам, по острогам, под телегой ночуя в степи?
Старик засмеялся и сказал, махнув палкой на людей:
- Вот это он и есть, дурачок!
Клим не поверил. Но когда горели дома на окраине города и Томилин привел
Клима смотреть на пожар, мальчик повторил свой вопрос. В густой толпе
зрителей никто не хотел качать воду, полицейские выхватывали из толпы за
шиворот людей, бедно одетых, и кулаками гнали их к машинам.
- Экий народ, - проворчал учитель, сморщив лицо.
- Разве это народ? - спросил Клим.
- Ну, а кто же, по-твоему?
- И пожарные - народ?
- Конечно. Не ангелы.
- Почему же только пожарные гасят огонь, а народ не гасит?
Томилин долго и скучно говорил о зрителях и деятелях, но Клим, ничего не
поняв, спросил:
- А когда же народ стонет?
- Я тебе после расскажу об этом, - обещал учитель и забыл рассказать.
Самое значительное и очень неприятное рассказал Климу о народе отец. В
сумерках осеннего вечера он, полураздетый и мягонький, как цыпленок, уютно
лежал на диване, - он умел лежать удивительно уютно. Клим, положа голову
на шерстяную грудь его, гладил ладонью лайковые щеки отца, тугие, как
новый резиновый мяч. Отец спросил: что сегодня говорила бабушка на уроке
закона божия?
- Жертвоприношение Авраама.
- Ага. Как же ты это понял?
Клим рассказал, что бог велел Аврааму зарезать Исаака, а когда Авраам