"Александр Горохов. Забытые на обочине (роман) " - читать интересную книгу автора

- Трудно сказать. - нерешительно оветил Лурье. - До нас он сменил
дюжину лечебниц. Спрева военные, потом гражданские. Но я не о том. Меня
волнует его адаптация. Он ушел из СССР, а вернется - в Россию.
- У него никого нет? Никаких родственников?
- За эти годы умерли мать с отцом. Последний, кстати сказать,
генерал. Остался только брат, да и тот сводный. Они родные по отцу. Мой
парень никуда не писал уже года четыре.
- А вы этого сводного брата не нашли? - спросила она удивленно.
- Давно нашел. На днях я ему опять позвоню в Москву, сообщу, чтоб
ждал... Но ощущение такое, что большой любви, мягко говоря, между
братишками нет. Вряд ли мой Григорий найдет там опору.
Лурье тронул машину и включил "дворники", которые заработали, издавая
скрежет на обледеневшем стекле. Дора Сергеевна сказала убежденно.
- Все равно, Марк Семенович, держать парня мы не имеем права.
Скажите, а вот это вздорное предложение Николая Ивановича, чтоб каждый
садился в случае чего вместе с пациентом, за которого отвечает, в тюрьму...
Лурье засмеялся, перебивая её.
- Предложение не такое уж вздорное, в данном случае, Дора Сергеевна,
я готов подписать такое заявление. Если мой Гриша Нестеров окажется опять
под судом - я сяду на одну скамейку с ним!... На преступление он не пойдет,
если не создастся такая сверх-экстремальная ситуация, при которой озвереет
любой из нас. В том числе и мы с вами. Другой вопрос - как он вообще
приладится к бытовому сущестовавнию. Уж больно скверная у нас общая
обстановка.
Дора Сергеевна кивнула.
- Вы правы. Время у нас жестокое и подлое, чего уж там, но не думаю,
чтоб он сгиб.
- Не знаю, - Лурье выполнил поворот. - Я бы всех таких потерянных и
забытых обществом людей, больных и здоровых, собирал где-нибудь в хорошем
климатическом районе, в Крыму, к примеру. Давал бы им простую работу по
вкусу, нормальный быт и пусть бы жили себе там...
- Резервация?! - удивилась Дора Сергеевна, а Лурье ответил серьезно.
- Да. Если угодно. Резервация, колония, изоляция от нашего мира,
который порой похуже любой тюрьмы, любой "психушки". Не все приспособлены к
подобной жизни, попросту говоря.
Дора Сергевна засмеялась.
- Я - первая кандидатка в вашу колонию, Марк Семенович! Когда ваша
мечта осуществиться, тут же попрошусь к вам!
- Если и осуществиться, то не здесь. - с полуулыбкой ответил он. - Я
очень скоро убываю... На свою историческую родину.
- В Израиль?! - уточнила она весело. - В добрый час! Имей я
что-нибудь ещё еврейского в себе, кроме имени, последовала бы за вами.
Жизнь на земле МОЕЙ исторической родины стала перманентно непереносимой!...
Но все же... Марк Семенович, а вам не страшно уезжать?
- В Израиль? - Лурье рассмеялся. - Страшновато... Знаете, Дора
Сергеевна, в известной степени я с моим пациентом Гришей Нестеровым окажусь
в равном положении. Что он здесь появится у себя дома, что я на земле
предков - оба в чужой жизни, оба беспомощны. Вы меня понимаете?
- Я вам верю. - просто ответила Дора Сергеевна и более они к этой
теме не возвращались.