"Александр Горохов. Забытые на обочине (роман) " - читать интересную книгу автора

чего-то обиделся и спросил сухо.
- Ни о чем меня больше спросить не хочешь?
- Мы же много говорили. - он опять улыбнулся мягко, почти по
детски. - Марк Семенович, а те убийства... Мне их теперь списали?
- Убийства, Гриша, не списывают. По закону ты чист. Ты был болен. Мой
тебе совет - постарайся об этом вообще не вспоминать.
- Да... Я и не вспоминаю. То есть я плохо все помню.
Лурье произнес резко.
- Перестань. Что-то ты должен помнить хотя бы о том, как пять лет
назад придушил у нас здесь дряхлого старика.
Гриша отвел взгляд в сторону, слабо улыбался, глядел на свет лампочки
и не мигал.
- Не молчи, Гриша. Теперь об этом можно сказать откровенно. Боятся
уже нечего, ты за все рассчитался.
- Я помню, как старик хрипел... Негромко... И дергал ногами. Мне и
сейчас страшно. - он словно встряхнулся и посмотрел Лурье в глаза. - Но я
думаю, что никого не хотел убивать. Никогда.
- Фамилия старика была Покатилов. А у тебя на руках в то утро
оказались свежие царапины. Покатилов пытался защищаться.
- Да. Царапины... Царапины были, конечно. - он прерывисто и глубоко
вздохнул. - Марк Семенович, я и сейчас не буду отрекаться, как и тогда...
Старик был грязный, всегда сопливый, ходил под себя... Я помню,
чавкал очень противно, когда ел, как свинья, с хрюканьем. Жрал, а не кушал.
Но не убивать же за это?
- Разумеется. - согласился врач, не услышав ничего нового. - Больше
об этом не вспоминай. Все минуло.
Лурье открыл стол, извлек тонкую красную папку и спросил, сменив тон.
- Лет восемь назад, ты пытался писать нечто вроде воспоминаний. Эти
записки сохранились.
Гриша тихо засмеялся, словно что-то зарокотало в его широкой груди.
- Записки сумасшедшего? Было дело... Меня тогда заставили. Это на
второй, кажется, год. Попросил один врач, латыш. В той больнице, в Риге. Он
думал, что это мне поможет. Если я все запишу честно и откровенно. Он давал
мне бумагу и карандаш.
Лурье быстро перелистнул с десяток страниц, отпечатанных на машинке.
- А я думал, что тебе пишущую машинку дали. В палату.
- Нет, я на машинке не умею. Карандашом писал. - легкое любопытство
мелькнуло на его лице. - Это "Синий свет"?
- Да. - кивнул Лурье. - "Синий свет". Название понятно. Ночью в наших
палатах включают дежурные синие лампочки. Но получается, что тот доктор
потом перепечатал твои записки на машинке... Тоже понятно.
- Что?
- Всего, что здесь написано, ты сам написать не мог. Не по твоим
способностям и тем более возможностям, Гриша. Кто-то тебе крепко помог
создать это творение. У тебя был профессиональный соавтор. Это ловко
состряпанная полуфальшивка.
- Зачем? - без интереса спросил Гриша.
Лурье давно понимал - "зачем"? Тогда там, в Риге 1990 года, латышский
врач заставил Нестерова писать эти "записки сумасшедшего" со своими целями.
Тот врач, перепечатывая труд больного, наверняка что-то вставил от себя. И