"Уильям Гордон. Глаз павлина ("Конан") " - читать интересную книгу автора

воинственность киммерийских горцев, ни одному из них не пришло бы в голову
обидеть женщину. Поэтому мужчин, привыкших брать женщин силой, Конан за
мужчин не считал, и немало насильников пало от его руки.
С львиным рыком, который заставил смуглого бородача подавиться своими
словами, а лошадей встать на дыбы, Конан одним плавным движением оказался на
ногах. Его верный меч, доселе скрытый телом Руфии от нанятого Зерити
отребья, словно по волшебству оказался у него в руках.
В три огромных прыжка могучий варвар преодолел отделявшее его от
разбойников расстояние. Уверовавшие в свое превосходство злодеи не ожидали
подобной прыти от застигнутого врасплох мужчины, к тому же забившиеся от
испуга лошади заставили горе-вояк разбежаться в стороны. На несколько
драгоценных мгновений разбойники растерялись, а именно эти мгновения, как
правило, и решают исход большинства схваток.
Конан уже успел определить, что из этой компании более или менее
серьезными противниками были лишь одноглазый предводитель, коренастый
бородач с могучими руками да еще один молчаливый кушит с чудовищным шрамом
через все лицо. Но тем не менее разбойников было все-таки много. Кроме того,
Конан был совершенно наг, а тела наемников закрывали хоть и рваные, но все
же прочные доспехи.
Первому противнику - низкорослому туранцу, который, выпучив глаза, в
остолбенении уставился на обнаженного мускулистого гиганта с развевающимися
черными волосами,- Конан круговым движением огромного меча смахнул голову с
плеч. Из обрубка шеи ударил фонтан крови, залив лицо и грудь киммерийца. В
глазах туранца еще не погасло удивление, а окровавленный варвар, словно Джил
Беспощадный, явившийся на пир в Чертоги Смерти, обрушился на двух зуагиров.
Первого из них Конан опрокинул могучим пинком в пах, порезав, правда,
себе ногу о стальные поножи, и тот так и не поднялся с земли, а второго
буквально развалил пополам прямым вертикальным ударом. В этот миг киммериец
походил на чудовищного демона-дровосека, заготавливающего дрова для огненной
преисподней Эрлика.
На поляне творилось что-то невообразимое: дико ржали и метались
перепуганные кони, бестолково суетившиеся люди истошно вопили. Гнусная
ругань наемников, боевой клич киммерийца и яростный звон клинков взлетали к
равнодушным небесам.
Того времени, за которое Конан расправился с неудачниками, с лихвой
хватило более ловким и опытным разбойникам, чтобы опомниться, и они со всех
сторон набросились на северянина.
- Заходи справа! - крикнул Кривой кушиту, который обрушил на Конана
удары двух изогнутых сабель.- А ты, Можа, постарайся зайти сзади,- бросил он
шемиту,- Не сбивайтесь в кучу, бараны, пока он не выпустил вам кишки!
Судя по тому, как ловко парочка убийц выполнила приказы своего
командира, Зерити наняла не самых бестолковых наемников. Несмотря на то, что
Конан вертелся, как пустынный смерч, припадал к земле, как атакующая
гремучая змея, и подпрыгивал, как заяц, без доспехов варвару пришлось
нелегко. Вскоре обильно покрывавшая его кровь убитых врагов смешалась с
собственной кровью киммерийца, которая сочилась из многочисленных мелких
ран, но опьяненный битвой северянин не обращал на это ни малейшего внимания.
Наоборот, он становился все более и более подвижным, а его удары - все
сильнее. Его противникам начало казаться, что этот увитый канатами мышц
великан не чувствует ни боли, ни усталости.