"Люси Гордон. Возвращение к сыну (fb2)" - читать интересную книгу автора (Гордон Люси)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Нора была ошеломлена и раздражена. Гэвин вел себя совсем иначе, нежели она ожидала. Вместо того чтобы накричать на нее в своей обычной грубой манере перед тем, как удалиться в контору, он рано ушел из дома за новой видеокамерой и потом немедленно принялся за съемку. Она посмеялась над тем, как он неумело вертел камеру в руках. Он ответил ей жалкой улыбкой. Это выражение его лица было самым привлекательным, которое она когда-либо видела.

Казалось, Гэвин решил быть непохожим на самого себя. Он принял предложение Норы снять самые лучшие кадры с участием Питера. Нора подошла к ним, когда Гэвин говорил:

– Держи Флика повыше, чтобы я видел его как следует... Теперь отпусти... Беги за ним.

Она расхохоталась. Гэвин и Питер посмотрели в ее сторону и тоже заулыбались. Она хотела уйти, не желая мешать им, но Питер радостно подбежал к ней, взял за руку и потянул за собой, чтобы она встала перед: камерой. Нора стала отнекиваться, так как фильм снимался о нем, но вспомнила о тех маленьких уловках, которыми пользовался Гэвин по ее же собственному предложению. Поэтому она тут же подыграла мальчику. Показывая заповедник, Нора просила Питера выводить разных животных, как будто они были главными героями фильма.

Краем глаза она с восторгом отметила, что скованность в отношениях между отцом и сыном проходила. Гэвин оставался мягким, добрым мужчиной, каким был прошлой ночью. Питер отвечал ему улыбкой и один раз даже громко засмеялся.

Но тут Нора удивилась: чему она радуется? Чем лучше Питер чувствует себя с отцом, тем быстрее приближается та минута, когда она потеряет его. Скоро, возможно, преграды рухнут, и отец с сыном вновь обретут друг друга. Тогда она потеряет их обоих. Но нет, уверяла себя Нора, предстоит пройти еще длинный путь.

Вечером, когда Питер лег спать, она увидела, что Гэвин просматривает запись по телевизору. Она остановилась в дверях, чтобы взглянуть на экран, и была удивлена, увидев только себя. Она держала Мака, улыбаясь этой маленькой обезьянке. Тут появился Питер. Но, к ее удивлению, Гэвин нажал на пульте кнопку перемотки, и кадры замелькали один за другим, пока она не появилась вновь. Теперь уже крупным планом. Гэвин остановил кадр и стал внимательно изучать ее лицо. Сердце Норы бешено билось. Она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, но ничто не могло помочь ей справиться с волнением.

Услышав чье-то дыхание, Гэвин резко повернулся, но увидел лишь краешек одежды Норы – она торопливо покинула свой наблюдательный пост. Ее щеки горели от только что увиденного. Нет, это ошибка. А может, прихоть? Да, вот что это было. Мимолетная прихоть Гэвина – поразглядывать ее лицо. Он, наверное, рассердился, что она видела его. А может быть, все и не так.

Она стала обходить заповедник в последний раз, надеясь, что к тому времени, когда она вернется домой, он уже будет спать. Но, закрывая последний загон, она поняла, что Гэвин стоит рядом. Его почти не было видно в темноте.

– Я волновался, не случилось ли с тобой что-нибудь, – сказал он.

– В этот час я всегда здесь, – ответила она, радуясь тому, что голос не выдавал ее. Пульс же учащенно бился.

– Но ты не всегда проводишь здесь два часа.

– Двух часов не прошло.

– Нет, прошло. Посмотри на часы.

Она взглянула на циферблат и удивилась. Неужели прошло два часа, пока она гуляла здесь под деревьями, думая о нем? Но ведь она и животных проверяла.

– Я... – в замешательстве начала Нора, но тут же смутилась и переключилась на другое: – Некоторые животные сильно волновались, и мне пришлось провести с ними больше времени, чем обычно...

– Да, понимаю. – Гэвин сделал вид, что не замечает ее увиливаний. Ей следовало бы просто сказать, что она видела, как он рассматривал ее изображение на экране, но она предпочла такой ход...

– Сегодня был хороший день, правда? – весело защебетала Нора.

– Хороший, благодаря тебе и твоей замечательной идее. Я смотрел запись. На самом деле... По правде говоря, больше смотрел на тебя, чем на Питера...

– Неужели? – игриво воскликнула она, а внутри у нее все замерло.

– Да. Мне хотелось понять твой секрет, понять, что в тебе есть такое, что заставляет Питера быть с тобой. Я подумал, что смогу научиться этому у тебя.

– Понятно. – Она была рада, что темнота скрывает ее огорчение.

Гэвин вздохнул.

– Но у меня не получается. Ты даешь ему что-то такое, чего у меня нет. И я не знаю, что это.

– Гэвин, ты часто обнимаешь Питера?

Он удивился.

– Он не хочет, чтобы я это делал.

– Ты этого не знаешь. Он мог бы обнять тебя в ответ. Он мог бы почувствовать, что тебе это нужно в такой же мере, как и ему.

Он подошел ближе и с усмешкой посмотрел на нее.

– Ты говоришь так, будто я одно из твоих больных животных. Неужели ты не можешь говорить с человеком, не ставя при этом диагноза?

– Думаю, нет. Это получается само собой. Здесь заповедник. И здесь не отказывают ни одному обиженному существу. А через какое-то время ты узнаешь, что большинству здешних обитателей причинили боль.

Она почувствовала, как он вздрогнул от услышанного, но сдержал себя.

– И вы лечите зверье таким образом? Обнимая?..

– Есть только один способ лечения, – прошептала она. – Надо просто любить.

– В этом твой секрет, Нора? – тихо спросил он. – Поэтому все существа приходят к тебе за успокоением?

– Не все, – ответила она, глядя на него.

– Нет, все. – Произнеся эти слова, он слепо потянулся к ней и прижал к себе так, что их губы соприкоснулись.

Она не сопротивлялась его объятиям. Ответив ему поцелуем, Нора еще крепче прижала его к себе. Теперь она поняла, что стремилась к этому с прошлой ночи. Тогда он обнял ее, чтобы успокоить, и это ему удалось, но ей этого оказалось недостаточно. Она хотела большего. Сейчас ей предлагали это «большее», и она схватила его с бесстыдной жадностью, упиваясь лаской его губ и отвечая тем же. У нее вырвался глубокий вздох, когда она почувствовала, как его руки все крепче сжимают ее. Его страсть была у него на губах, в жаре его тела, в нетерпеливых движениях рук.

– Нора... – шептал Гэвин ей в лицо, – Нора... – и вновь целовал ее.

Этот мужчина, долгое время сдерживавший свои эмоции, на какое-то время потерял самообладание и дал ей почувствовать всю глубину, своей страсти, до самого ее донышка. Вот такого мужчину она хотела. Такого, который скрывался за железной отталкивающей маской, – настоящего мужчину. И сейчас у нее есть возможность встречи с таким мужчиной...

Но вдруг она поняла, что все это ускользает из ее рук. Нору обдало холодом. Гэвин не просто сам отстранялся от нее, он и ее отталкивал от себя.

– Гэвин... – шептала она, почти умоляя.

– Это не совсем разумно, – сказал он таким тоном, который потряс Нору.

– Да, но...

– Но сейчас мы можем быть разумными, – торопливо говорил он. – Еще не поздно прийти в себя и вспомнить, что мы до сих пор по разные стороны баррикады. Ты ведь это собиралась сказать?

– Да, – мрачно призналась она. – Думаю, именно это я и собиралась сказать. Как нам обоим повезло, что ты так осторожен.

– Мне всегда нужно быть таким. Это очень поможет мне в моей карьере.

– А в твоей жизни? – спросила она с горечью. – Осторожность обогатила твою жизнь, Гэвин?

– Она удержала меня от некоторых ошибок.

– Целовать меня – тоже ошибка?

– Быть вместе с тобой было бы ошибкой. Для тебя это тоже было бы ошибкой. Я... я не очень хороший человек.

– Иногда это так, к сожалению.

– Желательно, чтобы это было чаще. Продолжай думать обо мне плохо, Нора. Так безопаснее. Это дружеский совет того, кому ты нравишься.

– Довольно! – закричала она. – Уходи отсюда, и хватит морочить мне голову!

Он сразу же ушел. Нора видела, как исчезла в темноте его фигура. Она еле сдержалась, чтобы не бросить в него чем-нибудь. Хорошо бы, если б удар пришелся по голове и вправил ему мозги, подумала она.

Сзади затряслась проволока. Это Мак перелезал на другую сторону. Нора вздохнула и пощекотала ему живот.

– Почему я не такая, как ты? – прошептала она. – У тебя только одно на уме: поесть и поспать. В твоей жизни все просчитано, все известно...

Мак покусывал ей палец. Его глаза блестели. Успокоившись, она пошла в дом, чтобы лечь спать. Но, поднявшись на верхнюю ступеньку лестницы, она увидела Гэвина. Он стоял у комнаты Питера и напряженно вслушивался. Из-за двери доносилось нежное бормотание Питера.

– У него там Флик, – сказала Нора.

– Да, и он с ним разговаривает, – произнес Гэвин с ноткой горечи. – Он может разговаривать с кем угодно...

– Он и с тобой заговорит, когда будет готов к этому. Дай ему время.

Гэвин безрадостно улыбнулся.

– А мне казалось, я близок к успеху. Это лишь показывает, как мало я его знаю. Наверное, мне следует все бросить и уехать. Здесь я никому не нужен.

– Это неправда! – взволнованно возразила Нора. – Не сдавайся, Гэвин. Ты нужен Питеру гораздо больше, чем он думает. Наберись терпения.

Он вздохнул.

– Постараюсь. Но с каждым днем становится все труднее. Спокойной ночи, Нора. Извини за случившееся. Извини за все. Просто постарайся забыть о том, что произошло.

– Произошло? – спросила она с иронией. – А что-нибудь произошло? Я и не заметила...

Он усмехнулся.

– Я ведь сам напросился, да? Но ты совершенно права.

– Вновь появилась линия фронта?

– Да.

Нора, когда легла в кровать, думала о Лиз и ее первом замужестве. Она любила свою мачеху. Потом Нора вспомнила свою первую встречу с Гэвином шесть лет назад. Новая мысль напугала ее. Возможно, Лиз никогда по-настоящему не понимала Гэвина. Может быть, если бы она поняла его до конца, она могла бы сильнее полюбить его. Он – человек, нуждающийся в понимании. А Нора привыкла иметь дело с существами, которые лягаются, когда у них что-то болит. Ей показалось, что именно поэтому она и есть тот самый человек, который должен любить его. Но я не люблю, быстро сказала она себе. Конечно, нет. Что значит один поцелуй, в конце концов?.. Однако до сих пор она ощущала на своих губах волнующее прикосновение его губ...

Когда на следующее утро зазвонил телефон, Нора не спешила снимать трубку. Ей надоело отвечать на звонки, принимать сообщения для Гэвина. Но потом она подумала, что ведь могут звонить и в заповедник, и сняла трубку.

– Пожалуйста, Гэвина Хантера, – коротко попросил мужской голос.

– Боюсь, его сейчас нет.

Мужчина раздраженно спросил:

– Это его секретарь?

– О да. Конечно, я его секретарь. Не помню, была ли я кем-нибудь еще.

– Хорошо. Передайте ему, пожалуйста, что звонил Гарри Элсмор. Наблюдаются подвижки в получении доходов от его собственности. Но делать это трудно, когда он владеет только половиной. Алло? Вы слушаете?

– Да, – медленно произнесла она. – Я слушаю. Так что вы сказали?

– Об этом местечке, Стрэнд-Хаус, на котором он хочет заработать. Это нелегко, так как он владеет только половиной. Было бы лучше, если бы он смог отделаться от другого владельца. У меня есть кое-какие соображения по этому поводу. Попросите его перезвонить мне, как только он придет. У него есть мой номер. – Мужчина повесил трубку.

Айрис, спокойно кормившая кроликов, испугалась, когда увидела Нору. Та выбежала из дома, промчалась несколько сотен ярдов за считанные секунды и ворвалась в деревянный дом, служивший ей конторой на территории заповедника. Она так хлопнула дверью, что чуть не развалила весь дом. Потом наступила тишина, которая более чем настораживала. Через минуту к дому подошла Айрис и осторожно приоткрыла дверь. Ничего не произошло. Она осмелилась открыть дверь пошире и увидела Нору. Та сидела на столе, обхватив себя руками, и молчала, но молчание ее было сродни вулкану.

– Что... что ты делаешь? – осторожно спросила Айрис.

Нора процедила сквозь зубы:

– Я... ус-по-ка-и-ва-юсь.

– А, понятно. Ну, что же, я тебя тогда оставлю. – И Айрис на цыпочках ушла.

Через час появилась машина Гэвина. Увидев ее, Нора вышла из дома. Лицо бледное, глаза горят.

– Найди для Питера какое-нибудь занятие на другом конце участка, – попросила она Айрис, – и проследи, пожалуйста, чтобы он не подходил к дому.

Гэвин отправился прямо в свою комнату. Он устал, ему было жарко, он был удручен. Все шло не так, как ему хотелось бы. Нервы его сдали. Он не мог простить себе, что потерял над собой контроль. Он разделся и пошел в ванную, надеясь, что душ поможет ему прийти в себя. Но только он встал под прохладную воду, как услышал, что дверь его спальни открыли и с силой захлопнули.

– Хантер!

Он никогда не слышал, чтобы Нора говорила таким тоном и так громко. Это поразило его.

– Я здесь, – отозвался он, – выйду через минуту.

Сквозь стеклянную перегородку он увидел, что она вошла в ванную.

– Я хочу, чтобы ты вышел немедленно! Мне нужно с тобой поговорить.

– Тогда подожди, пока я закончу. Пожалуйста, уйди.

– Ни за что. Мы должны поговорить. Хантер, предупреждаю тебя: если ты не выйдешь, то войду я.

Видя, что рука ее потянулась к ручке с другой стороны, он тоже схватился за ручку и стал ее держать.

– Что случилось с тобой, женщина? Сошла с ума? – кричал он, стараясь перекричать шум воды.

– Да, я сошла с ума, это правда. Ты даже не представляешь, как я взбесилась. Сейчас ты это узнаешь. Выключай воду и выходи.

– Не приказывай мне!

– Ха! Если бы я приказывала, то приказала бы сделать что-нибудь такое, после чего ты всю оставшуюся жизнь провел бы в больнице. Давай выходи из душа, будь мужчиной!

Любопытство заставило его уступить.

– Выйди из ванной, и я выйду из душа! – крикнул он.

– Ты закрылся от меня? Ну, нет!

– Если ты думаешь, что я выйду к тебе в таком виде, то ты заблуждаешься.

– А если ты думаешь, что твое тело возбудит во мне желание и мне захочется заниматься с тобой любовью вместо того, чтобы поколотить тебя, то это ты заблуждаешься. Вот твой халат. Я отвернусь, пока ты будешь одеваться.

Нора отвернулась, держа халат позади себя. Серьезно встревожившись, Гэвин очень осторожно открыл дверь душа и взял халат. Он торопливо надел его, не отрывая глаз от спины Норы, которая, казалось, излучала гнев.

– Я готов. – Она посторонилась, не желая выходить первой. Ему пришлось пройти мимо нее. – Тебе не кажется, что ты переходишь всякие границы? – спросил он.

– Я не позволю тебе выставить меня вон.

– В чем дело? Объясни, пожалуйста, что дает тебе право врываться в мою спальню и действовать как штурмовик?..

– Хорошо! Но это ты дашь мне объяснения. Сегодня утром у меня был телефонный разговор. Звонили тебе, но мне пришлось все выслушать. Я же не могу обвинять человека за то, что он принял меня за твоего секретаря. Что же еще я должна была сделать?

– Из-за этого ты вытащила меня из душа? – возмутился Гэвин.

– Я вытащила тебя из душа, чтобы обсудить предложение Гарри Элсмора убрать меня отсюда, – многозначительно произнесла Нора.

В эту минуту Гэвин почувствовал себя неловко, так как халат не очень хорошо его прикрывал. Он запахнул полы и вздохнул. Это дало ему время подумать.

– Он был очень красноречив, говоря, что нужно отделаться от меня. В этом случае тебе будет легче получить деньги за этот дом. Как ты смеешь пытаться закладывать Стрэнд-Хаус у меня за спиной?

– Я пытаюсь получить деньги за мою половину. На это я имею полное право!

– Не за моей спиной.

– Почему я должен обсуждать с тобой свои дела?

– Потому, что они имеют отношение к моему дому, который останется моим, какие бы грязные делишки ты и Элсмор ни замышляли.

Гэвин был вне себя. Вначале, когда он это планировал, все казалось так просто. Оно и было просто. Это Нора, с ее талантом, превратила все в «заговор». И за это он злился на нее.

– Элсмор, конечно, хватил через край, – признал он. – Я никогда не говорил о том, чтобы убрать тебя отсюда. Я не буду даже слушать такие предложения.

– О, перестань! – с горечью вымолвила она.

– Говорю тебе, я не стану слушать. Я занимаюсь бизнесом по-другому, не как Элсмор.

– Почему же нет?

– Потому, что он мошенник, – ответил Гэвин и понял, что сказал что-то ужасное. Но было слишком поздно.

И он оказался прав. Нора набросилась на этот лакомый кусок подобно львице, поймавшей добычу и жадно пожирающей ее.

– Ага! Итак, ты сам признаешь, что он мошенник, но продолжаешь иметь с ним дело!..

– На расстоянии и только тогда, когда необходимо.

– Интересно, какая такая необходимость заставляет тебя сообщничать с мошенником?

– Мне не нравится твое «сообщничать».

– Слишком резко?

– Что касается необходимости... Посмотри вокруг. Сколько это может продолжаться? Единственный способ, который я имел в виду, чтобы заставить тебя уехать, – это выкупить твою долю.

– Ни за что на свете! Лучшего места для заповедника не найти. Я говорила тебе это и раньше, но ты страдаешь глухотой, когда тебе выгодно.

– Но есть много других мест. У тебя будет много денег, когда я заплачу тебе...

– Другого такого места нет. Я остаюсь тут.

– Послушай, Нора, не заставляй меня играть нечестно.

– Не верю своим ушам. Ты? Играешь нечестно? Разве такое может быть?!

Он покраснел от ее сарказма.

– Тебе чертовски повезло, что я еще предлагаю тебе деньги. Лиз вообще не имела права просто так передавать свою половину усадьбы твоему отцу. И если бы я обратился в суд, то у меня нашлось бы достаточно возможностей вернуть себе собственность. Вот что мне следовало бы сделать с самого начала! Но нет, я совершил ошибку, стараясь быть честным. Ну, это мое последнее предложение. Продай мне свою долю по приемлемой цене, и я буду честен с тобой. Я помогу тебе найти другое место. Я даже оплачу перевозку животных. Это все, что я могу сделать. Но если ты настаиваешь на том, чтобы бороться со мной до конца, то ты узнаешь, что на самом деле значит играть нечестно. Я отведу тебя в суд. И этот подарок объявят потерявшим законную силу. Тогда я тебя выгоню без единого пенни. Что случилось? – Он задал этот вопрос с некоторой тревогой. Причиной стало изменившееся выражение лица Норы. Это произошло настолько быстро, что привело Гэвина в замешательство. Нора была готова расхохотаться и едва сдерживалась. – Что, черт возьми, смешного?

– Ты. Ты и твои выдумки. «Подарок»! Не было никакого подарка. Мой отец честно купил долю Лиз.

Гэвин растерялся, но только на минуту.

– Конечно, купил, – сказал он, приходя в себя. – Могу представить эту символическую цену, которую он заплатил. Наверное, один фунт.

Она перестала смеяться и с любопытством смотрела на него.

– Нет, гораздо больше, чем фунт.

– Десять? Или он поднялся до такой заоблачной высоты, как сто?

– Больше ста.

– Сколько же? Давай срази меня!

– На самом деле я не знаю точной суммы...

– А, голубушка!..

– Но я точно знаю, что это была большая сумма, ибо я слышала, Лиз сказала, что это слишком много...

– Ну, она могла сказать так, чтобы спасти его гордость, правда? Это меня не пугает. Я все еще расцениваю это как подарок, замаскированный продажей, и думаю, что я все еще могу получить поместье, несмотря ни на что.

– Тогда я предлагаю тебе попытаться. – Она подошла к телефону у кровати.

– Что ты хочешь делать? – резко спросил он.

– Позвоню нашему адвокату, чтобы сказать, что ты жаждешь с ним встретиться. Алло, Энгус? Вы не могли бы приехать сегодня вечером и привезти все документы, связанные с...

Гэвин, волнуясь, ждал окончания разговора.

– Спасибо, но я и сам мог бы ему позвонить.

– Да, но что-то из того, что тебе нужно знать, действительно является моим личным делом. Без моего согласия он не стал бы ничего тебе говорить, а сейчас все будет в порядке.

Нора пошла к двери. Открыв ее, она повернулась, взглянула на него и вышла, не сказав ни слова. А Гэвин еще долго пялился на дверь. Когда Нора смотрела на него, у нее было очень расстроенное лицо. Ее взгляд был полон жалости.

А почему, Гэвину все стало ясно, когда вечером приехал Энгус Филбим. Это был пожилой мужчина небольшого роста. Вел он себя настороженно. Нора, оставляя их вдвоем, заметила:

– Расскажите ему все, что он захочет узнать, Энгус.

– Думаю, вас интересуют подробности продажи половинной доли этой собственности, совершенной миссис Элизабет Акройд на имя ее мужа Энтони Акройда? – Энгус стал доставать из портфеля документы.

– Нисколько не сомневаюсь, что сделка была совершена должным образом, – спокойно произнес Гэвин.

– О, разумеется! Подлинный акт купли-продажи. Оценку производил самый достойный инспектор. Вот все копии сделки.

Гэвин пробежал глазами бумаги и проворчал:

– Это цена четырехгодичной давности.

– Да, – заметил Энгус Филбим, – но сейчас это стоит гораздо меньше. Ведь собственность упала в цене. Уверен, вы это знаете, мистер Хантер.

У Гэвина была причина знать это. Снижение цен на собственность выбило у него почву из-под ног. Однако, как всегда при обсуждении финансовых вопросов, лицо его было бесстрастным. Он лишь небрежно заметил:

– Конечно, вы не станете говорить, что Тони Акройд заплатил половину этой суммы?

– Дело в том, что он заплатил гораздо больше.

– Больше? – Гэвин не мог поверить своим ушам.

– Мистер Акройд считал, что, если бы Стрэнд-Хаус не был заселен, его стоимость была бы выше. Поэтому он настоял на выплате своей жене дополнительных тридцати тысяч фунтов сверх пятидесяти процентов.

У Гэвина было такое чувство, будто на него рухнула крыша. Все складывалось гораздо хуже, чем он мог себе представить.

– Это удивляет вас? – спросил Энгус, пристально глядя на него.

– Если хотите, да. Я как-то не думал, что ученый-натуралист может быть таким... солидным человеком. Интересно, как ему удалось убедить кого-то дать ему закладную.

– Закладной не было. Он заплатил наличными. Мистер Акройд был чрезвычайно состоятельным человеком. У него была высочайшая репутация ученого. Здесь он не имел соперников. Его книги сослужили ему хорошую службу. А что касается его характеристики как «солидного человека», то, произнося эти слова, вы абсолютно правы: мне кажется, что сейчас только они, ученые-натуралисты, и остались солидными людьми. Кажется, только они и преуспевают – купаются в деньгах, в то время как люди прочих, традиционно денежных профессий теряют их. Мир перевернулся.

– Да, – вынужден был согласиться с ним Гэвин, – это так.