"Константин Алексеевич Гордиенко. Буймир (Трилогия) " - читать интересную книгу автора

за тополя, плелся вслед за людьми. Кто знает, какие мысли засели в голову
человеку? Не без смысла же, не без забот топчется он тут - делами общества
ведает. Староста!
Рослый парнище в потертой короткой сермяге, едва налезавшей на
широкие плечи, осмелился как бы с упреком обратиться к старосте:
- И на черта нам эта дорога! Ни в лес, ни на мельницу, ни на базар
здесь не ездить!
У людей не выходили из головы такие же мысли. Дорога эта большими
лесами идет мимо имения Харитоненки на Сумы. Остановились, скучились,
готовые послушать, что же ответит староста.
Но речь перехватил рыжий сермяжник.
- Как так не ездить? А когда будешь расчищать лес Харитоненки -
общество-то еще задолжало за выпас на лугах, - где проедешь? - с деланным
простодушием возразил Павлу всегдашний острослов Грицко Хрин. - Задаром
хочешь на своих землях скотину пасти? Десятину-то пану ведь батько
откосил, отработал, а еще лес надо чистить. Забыл?
На больных струнах играл Грицко Хрин, всех задел за живое...
Давние споры шли еще со старым помещиком. Он так позахватывал
сельские земли, что общество не могло дыхнуть, скотине некуда было
ступить. Поп Онуфрий передал ему земельные планы. Теперь с милостивого
разрешения Харитоненки село арендует у него эти земли под выпас и должно
за них отрабатывать: зимой чистить панский лес, летом убирать хлеб. Вот и
выходит, что люди кругом в долгу у пана.
Староста был недоволен - больше всего парнем, который завел эти
разговоры. Как где-нибудь соберутся, так он всегда и вотрется. Гулял бы
себе - так нет, надо ему ввязываться в общественные дела! Сам Мороз в
таком возрасте ничего не знал, кроме вечерниц. Грицку Хрину староста
ничего не сказал. Человек он общественный, в летах, может позволить себе
острое слово. Известный горлан на сходах, он самому старшине правду в
глаза режет. А вот парня надо проучить, чтобы не зазнавался, не давал волю
языку, - а то на что же и староста? Хоть Мороз хорошо знал Павла, сына
Захара Скибы, но все-таки, чтобы припугнуть, спросил его, чей он есть.
Отчитал, что берется судить о делах не по разуму. Развелись пролазы среди
молодых мужиков. Каждый норовит быть умнее батьки.
Трезвое слово старосты должно бы дойти до сознания каждого. Лука
Евсеевич все знает, только не с каждым станет разговоры разговаривать. На
этот раз он осведомил людей, что еще вчера вечером старшина созвал
старост, десятников и приказал, чтобы спозаранку дорога была расчищена.
Вся волость на ноги поставлена.
- Дурацкий приказ, - безо всякого уважения к власти снова отозвался
упрямый парень. - Дорогу тут же заметает.
По всему было видно, что парубок так легко не сдастся. Слова старосты
не вразумили его.
Лука Евсеевич оторопел. Парубок отважился всенародно срамить
старшину!
- Кого же ты обзываешь дурнем? Ты знаешь, что старшину сто голов
выбирало?
- И все они три копейки стоят в базарный день в Лебедине! - нисколько
не задумываясь, отрезал находчивый парень.
Староста сначала никак не мог постигнуть то, что каждому было ясно.