"Марк Гордеев. Старый этюд" - читать интересную книгу автора

И учились, и подрабатывали. Все успевали, на все находили время. И меньше
всего думали об одежде, о вещах...
Володя встал из-за стола, потер виски и медленно пошел в свою
комнату.
- Что ему будет? Тюрьма? - всхлипывая, спросила Люда.
- Нет, его не посадят. И судить не будут... Разве что вы сами...
Долгов начал одеваться. Сказал Глебу, что поедет, доложит начальству
обо всем, после чего позвонит.
Когда он вышел, Горин повернулся к картине, висевшей над письменным
столом. Картина эта постоянно привлекала и манила его.
- Андрей Александрович, на картине стоит дата: тысяча восемьсот
девяносто восьмой год. На ней изображен ваш дед за решением шахматного
этюда А. А. Троицкого. Этот этюд был опубликован за год до написания
картины. Книга, в которой опубликован и этот этюд Троицкого, лежит в
книжном шкафу отдельно. Очевидно, что все это не случайно. Как не случайно
ваш дед держит в руке белого слона. Ведь решение этюда начинается ходом
этого слона. Выходит, что картина - как бы ключ к тайнику. Скорее всего ко
времени написания картины тайник уже существовал. Для чего сделал дед этот
тайник и что оставил в нем после смерти? Кто его первым обнаружил и что в
нем нашел? Известно ли все это?
- Мне ничего не известно. Отец про тайник не рассказывал. Я сегодня
узнал о нем впервые.
- Дедушка мне показал тайник перед самой смертью, когда уже очень
болел, - вступила в разговор Люда. - Показал, как открывать и закрывать...
А вас ведь тогда не было в Ленинграде.
- Да, когда отец умер, я был в командировке на Севере. Прилетел по
телеграмме, но не успел...
- Я сперва про тайник забыла. Потом показала Вовке. Мы открыли его...
Там была только одна тетрадь...
- Где она? - спросил Балакин.
- В столе. - Люда подошла к письменному столу, выдвинула нижний ящик
справа и достала из него толстую тетрадь в коричневой обложке.
Горин и Балакин подошли к столу. Балакин взял тетрадь, раскрыл ее.
Записи были сделаны черными чернилами аккуратным мелким почерком. Внимание
Балакина привлекла одна страница, записи на которой были сделаны разными
чернилами и почерками. Присмотрелись. Записи были на разных языках.
- Странно. Вот эти строчки на английском, эти - на немецком, а здесь
- на русском. И неразборчивые подписи, - произнес Балакин.
- А вот здесь дата: шестнадцатое января тысяча восемьсот девяносто
шестого года, - добавил Глеб.
- Послушайте, а ведь это автографы! Вот подпись самого Ласкера,
одного из самых великих шахматистов. А это же Михаил Иванович Чигорин! -
воскликнул Балакин.
- Как же я сразу не догадался! Здесь собраны автографы участников
знаменитого матч-турнира в Петербурге: Ласкера, Чигорина, Стейница и
Пильсбери... Завидую вам, в этой тетради могут быть необыкновенно
интересные записи, - сказал Глеб.
- Я этим займусь, - медленно произнес Балакин. - Я этим займусь, но
позже... Во всей этой истории больше всех виноват я. Не рассказал, не
пытался даже привить парню интерес к нашей истории... Не объяснил, что