"Евгений Гордеев. "Живое" тело." - читать интересную книгу автора

головой. Не поздно ли? Насмешливо вопрошал его ставший циничным к этому
времени ум. Не поздно ли? Пугал он откровением слов, рисуя неприглядные
картины возможного бытия, то робкое, едва-едва зародившееся чувство в его
груди. И чувство это сжималось в сморщенный комочек, и из последних сил,
ломая не окрепшие суставы, удерживало надежду. Надежду, которой заказано
умирать последней. Которая сама непонятно откуда и как взялась. И по
которой он уже давно справил тризну. Но вот сознание стало возвращаться
нехотя к нему. Вот уже забор превратился в прозрачную стену, стало
возможно различить и галок на ветке, и старые обшарпанные автомобили, и
даже всегда хмурые лица прохожих. Гудок приближающейся электрички вывел
окончательно из транса. Так что же случилось? - подумал он и, со вздохом
облегчения и радости вспомнил. Я познакомился с девушкой, с девушкой,
которая пишет стихи и читает Гумилева, Мандельштама, Баха, Шекспира.
Дни в детстве несутся сломя голову, как будто боясь не успеть за
уходящим солнцем. В юности, переходя на шаг, позволяют осмыслить, куда они
так спешили в детстве.
Когда же ты почувствовал себя взрослым они, совсем обленившись, едва
тащатся по бесконечной дороге, сменяясь друг другом, без эмоций, утратив
краски и свежесть, перестают поражать нас огромностью и непонятностью
лежащего под ногами мира. Новые, потрясающие нас радостями или огорчениями
события приходят до грустного все реже и реже. Уже нет того неподдельного
интереса, того искреннего любопытства, желания все знать, все уметь, все
видеть, все потрогать руками. Приходит апатия, безразличие, размеренность,
уверенность, умеренность, спокойствие и благодать. Еда и поступки
становятся пресными, становятся настоящими. Так, настоящей едой принято
считать горбушку черного зачерствевшего хлеба, круто просоленного
крупнозернистой, с серыми камешками, солью, а не сладкий, приторный, такой
соблазнительный шоколад. Но неразумные дети считают такое положение вещей
неправильным, и жаждут набить свой рот этой коричневой ненатуральной
массой. Что ж, их можно простить, но мы-то с вами знаем, что в жизни есть
настоящее, а что - так, воля случая, игра воображения. Он ненавидел свою
нудную канцелярскую работу, на которую приходилось ходить ежедневно, в
любое время года. Он видел за всеми крючочками, палочками, буковками,
которые ему приходилось творить за стареньким монитором - издевательство
над самим существованием человека. Ему не везло в жизни, как не везет всем
тем, кто в "пятнадцать лет убежал из дома". Про таких обычно говорят -
неудачник. По службе его обязательно обходили более настырные, более
наглые, более молодые. В магазине крупные психологи-продовщицы -
обвешивали, обсчитывали, честно глядя ему в глаза. Упрекнуть их в этом у
него просто не хватало смелости. На рынке старушки-одуванчики всучивали
картофель по самой высокой цене да к тому же еще и наполовину гнилой.
Громко причитая ему в спину о здоровье, котором его наградит Господь, и с
пожеланиями приходить еще. Он не жаловался, наверное потому что просто
было некому. Жил как умел, работал как умел, любил как умел, жалел как
умел. Стоит заметить: видимо все это он делал недостаточно умело. Жена не
смогла вынести его любви и полугода, отправилась искать изменений в своей
судьбе на стороне. А он остался один, в квартире с телефоном, компьютером
и мыслями о превратностях судьбы. Хотя, может быть мы и не правы, не
совсем один, у него была ОНА - СЕТЬ. Да, да, он открыл для себя Сеть. Что
за чудо это изобретение человека. Сколько радости приносит миллионам людей.