"Евгений Гордеев (Voland). Возлюби ближнего..." - читать интересную книгу автора

осталась только безразличие и злоба. На кого? Он не знал, на кого, может
быть он понял в это мгновение, что собственно особой вины в развлечении, в
таком развлечении, нет этих ребят.
Но спектакль надо было продолжать, наступал бенефис Иисуса.
- Тэперь ты,- Биджо услужливо протягивал ему стакан.
- Этот себя с первого дня выше всех поставил, все кругом чмори, один он
человек, пахать отказывается, - подливал масло в огонь Кот.
- А мы его сейчас немного на землю опустим, что б знал, кто здесь люди,
а кто слоны, а то и совсем до дембеля чмом ходить будет, - проговорил
хохотнув, Фома.
- Гаджихан, Биджо, ну-ка подержите-ка этому орлу крылья, похоже, этот
сам пить не станет. - Фома с полным стаканом стал подходить к Иисусу, а
Гаджихан и Биджо схватили того за руки.
- Пей, пей, - зашипел Фома, - неожиданно резко извернувшись, Иисус
головой выбил стакан из руки Фомы, облив при этом помоями себя и державших
его дедов.
- Ах ты чмо, - в два голоса заорали Биджо и Гаджихан, обнюхивая свои
руки, и так же одновременно бросились с кулаками на Иисуса. Три пары
кулаков обрушились на хлипкое тело Иисуса. О том, что бы ответить Иисус
даже не помышлял, старался лишь прикрыть руками разбитые ранее губы.
- Ты все равно выпьешь, - по-змеиному шипел Фома. Но и второй стакан
разлетелся вдребезги. Теперь били уже ногами, не разбирая, куда угодит
ботинок. Во рту Иисус снова почувствовал вкус крови, удары в спину
отзывались нестерпимой болью в висках, воздух как будто бы перестал быть
невесомым, и его невозможно стало хлебнуть, стал тягучим и застывал в
горле, легких, не хотел выходить назад.
В кухню неспешной походкой вошел Бугай. Окровавленный, лежащий на полу
Иисус перестал чувствовать удары, и медленно раскрыл глаза. Он увидел
только строй кирзовых ботинок, а потом подняв глаза увидел Бугая.
Слезящийся взгляд Иисуса встретился со взглядом Бугая. Бугай смотрел на
него с интересом, с едва заметной, чуть презрительной усмешкой. Медленно,
очень медленно Бугай взял стакан, зачерпнул свежей воды и стал пить.
Все это время никто не проронил ни слова. Напившись, он отставил
стакан, еще раз оглядел всех, и как показалось Иисусу, хмыкнул, молча ушел
из кухни. Вся эта мизансцена, как-то поубавила пыл у мучителей, или
охладила их, только больше ни у кого не было желание продолжать начатое.
Невидимо появился Рыжий с зеленым лицом. Неугомонный Фома, подозвал к себе
Рыжего и, указывая на лежащего на земле Иисуса, проговорил:
- Ты вот пил, а он нет. Он теперь тебя за человека не считает, хотя ты
выполнял приказ сержанта, - скажи что он чмо, п...р? Ну?
- Ты чмо, п...р. Почему я один должен отдуваться за тебя, гад. Все
пашут, только вы с Ципой и Китом строите из себя гордецов. Козлы -
ненависть в глазах Рыжего была не наигранной, Иисус понял, что его
действительно ненавидят. Нет, не эти старослужащие, а вот это его
одногодка, с кем он служил полгода в учебке. Иисус смотрел на него, с
сожалением и грустью, для него умер человек по кличке Рыжий.
- Ты что, думал Бугай за тебя вступиться?
- неожиданно произнес Кот. - Ему из-за тебя резона нет, в дизель дорогу
искать. Он вообще предпочитает без друзей жить. Гордый очень.
Так что напрасно ты на это рассчитывал, - заключил Кот. А тебя ни