"Овидий Горчаков. Прыжок через фронт" - читать интересную книгу автора

фронта. Это приказ Москвы, государственной важности задание! Выполнить его
для нас дело чести.
Козубовский знал от комбрига, что отправка польской четверки на Большую
землю - важнейшее правительственное задание. Приказ комбрига гласил: "Беречь
польских товарищей как зеницу ока!"
В лес продолжали наведываться немцы и венгры. Над лесом, стрекоча,
кружили "рамы". Партизаны уже давно не жгли костров, питались всухомятку.
Только штабной повар разжигал бездымные костры, чтобы сварить горячий
картофельный суп для раненых и больных, как только улетали "рамы" и в лесу
воцарялось короткое затишье. Польских представителей тоже угощали горячим
супом, пока не кончились воловье мясо и картошка на лесных складах Каплуна.
Тогда перешли на сухари. Все понимали, что груз с Большой земли принять
нельзя - это демаскирует каплуновцев и сорвет операцию "Воздушный мост".


Илья-пророк сердится

Прифронтовой аэродром жил своей напряженной малознакомой нам жизнью. На
КП полка зуммерили полевые телефоны в кожаных футлярах. Порой над командным
пунктом взвивалась зеленая ракета - сигнал тревоги. На огромной высоте -
шесть тысяч метров - пролетали на восток плотные группы "юнкерсов" и
"хейнкелей". Мы постоянно ждали бомбежки, но "бомберы" ни разу не напали на
аэродром. И слава богу - у него не было никакой противовоздушной обороны.
Все на этом аэродроме пропахло касторкой, хотя лазарет находился в
ближайшем украинском селе с побеленными мазанками. Дело было не в желудочных
заболеваниях, а в том, что авиаторы мазали касторовым маслом сапоги, чтобы
не промокали. Особенно пахло слабительным в столовой летчиков, куда
прикрепили и нас. В этой столовой было до того чистенько и уютно и так
аппетитно пахло в ней украинским борщом, перебивая даже запах касторки, что
радист "Вова" из зависти к летчикам пропел, поглядывая на хорошенькую
официантку:
- Чаму ж я не сокол, чаму ж не лятаю... Чаму ж пятую норму не
получаю!..
Никто из нас не предполагал, что мы так долго застрянем на аэродроме.
Шеф-повар и тот, кажется, уже стал коситься на нас: зажились, мол. Почти
никто на аэродроме не знал, кто мы и куда летим.
- Мы не можем рисковать секретностью операции, - объяснил нам
подполковник Орлов-Леонтьев. Летчики, техники, механики, авиаспециалисты -
все поглядывали на нас с нескрываемым любопытством, однако нескромных
вопросов не задавали.
Несколько раз высоко-высоко появлялась старая знакомая "стрекоза",
войсковой разведчик "Хе-46", и каждый раз у нас замирало сердце: неужели
пронюхали про наше задание! Или - случайный гость, обычная авиаразведка и
аэрофотосъемка?..
Каплун приказал своей разведке пустить по подлесным деревням слух, что
потрепанная партизанская бригада, разбившись на мелкие группы, просочилась
сквозь немецкие заслоны и ушла из Михеровского леса на запад, что лишь
отдельные подразделения не смогли вырваться из леса... Чтобы подкрепить этот
слух, Каплун запретил партизанам появляться в подлесных деревнях, прекратил
все боевые операции в районе леса, поддерживал связь лишь с самыми надежными