"Овидий Горчаков. Пепел Красницы" - читать интересную книгу автора

Еще до освобождения Белоруссии я узнал, что героями этой операции,
кроме непосредственного исполнителя Елены Мазаник, были Мария Борисовна
Осипова и Николай Петрович Федоров - мои товарищи по военной разведке. Коля
Федоров, мой товарищ по части, погиб в тылу врага на белорусской земле.

Когда я слышал о Хиросиме и Нагасаки и о четверти миллиона жертв в этих
городах, я спрашивал себя: сколько это Красниц? Те первые атомные бомбы
равнялись двадцати тысячам тонн тола. Водородная бомба равна по силе
пятидесяти - шестидесяти миллионам тонн взрывчатки. Сколько это Красниц?
После войны я не мог не приехать в Красницу. Было это летом 1949 года,
семь лет спустя после пожара. Незадолго до того я демобилизовался из армии,
стал студентом вуза.
Еще в армии я часто думал о тех воинах-победителях с орденами
солдатской славы на выгоревших гимнастерках без погон, которые возвращались
из огня на пепелище. Разбрелись ли они или стали рыть землянки, рубить новые
избы в бывшем партизанском Хачинском лесу, очищать заброшенные пашни от мин?
Прошло четыре года после войны, а Красницу ни разу не упомянули в
печати. Ни слова не сказали о ней, о нашей Лидице, нашем Орадуре, и на
Нюрнбергском процессе по простой и неимоверно горькой причине: слишком много
было в одной Белоруссии таких Красниц. И в каждой были свои Минодоры, свои
деды Белорусы-Белоусы. Двадцатью миллионами жизней, десятками тысяч Красниц
заплатили мы за Победу...
В сорок девятом в Краснице стояло не больше десятка новеньких хат.
Трудно возрождалась Красница. Но все-таки возрождалась. А ведь в Белоруссии
насчитывается немало весок, навсегда заброшенных, исчезнувших с самых
подробных карт, деревень, даже названия которых теперь помнят только
старики.
После войны одни демобилизованные фронтовики, вернувшись на родное
пепелище, уезжали, поклонившись братской могиле. Другие брали жен из
соседних деревень и поднимали целину, сменив винтовку на соху. И труд их был
продолжением нашей мести за убийство Красницы, борьбой за жизнь тех, в чьих
жилах текла ее горячая кровь.
Как птица Феникс, Красница служит для меня символом вечного обновления
и возрождения, символом бессмертия и непобедимой жизненной силы. Вот судьба
одной только семьи.
Много лет переписывался я с бывшей партизанкой нашего отряда Верой
Бекаревич. Это ее мать Анна Тимофеевна Бекаревич спасла из огня двух своих
юных внуков. В 1970 году Анне Тимофеевне исполнилось сто лет. Значит, в
1942-м, когда погибла Красница, ей было за семьдесят. До войны жизнь ее была
мало чем примечательна. Жила с мужем, колхозным счетоводом, в Рыжковке,
недалеко от Красницы, в том же Быховском районе на Могилевщине, воспитывала
четырех дочек - Веру, Марфу, Олю и Шуру, потом внуков. Когда немецкие танки
форсировали Днепр, снарядом разрушило ее дом. Она не знала, что эти танки
принадлежали 3-й Берлинской танковой дивизии, а дивизия входила в танковую
группу генерала Гудериана. Перебралась мать с семьей в опустевшее здание
сельской больницы. Вера в начале лета сорок второго ушла в наш отряд. С той
поры начались мытарства матери, да и всей семьи. Несколько раз ее
арестовывали, пытали в могилевском гестапо, требовали, чтобы выдала дочь.
Раз она спряталась от полицаев в копну. Полицаи шли по полю, коля копны
вилами. Ей прокололи ногу, но она сдержала крик боли, и лиходеи прошли мимо,