"Александр Горбовский. Эксперимент с неуправляемыми последствиями" - читать интересную книгу автора

он не должен позволить убить себя! Только это избавит других от гибельного
пути на Цеверу. Мысль эта показалась Мартелю даже более важной, чем маяк и
все, что связано с ним.
Мартель взбирался по каменистым изломам. Гигантские ступени то
вздымались, превращаясь в заостренные гребни, то зеркальными плитами
расстилались у самых его ног. Гладкие плиты так тайно, так незаметно
начинали свой уклон, что невозможно было различить, где крутизна
переходила в провал и пропасть.
Возле корабля царило оживление. Роботы, выгрузив все необходимое,
принялись сооружать маяк. Массивное коническое тело, окрашенное в
ярко-красный цвет, ждало, когда фермы опорных конструкций примут его. Но
до того как монтаж будет завершен, Мартель должен найти "источник
опасности". Так обозначено было это в его задании - "источник опасности".
Сам "источник" называл себя "разум Цеверы". Но это ничего не меняло. В
разных мирах, на разных планетах "источники опасности" имели разные лики:
тектоническая деятельность, радиация, биологические силы... И всякий раз
различны были средства для их обуздания.
Разбежавшись, Мартель прыгнул через расщелину, но ноги его вместо
твердой почвы ощутили вдруг пустоту. С коротким вскриком он рухнул в
пропасть.
Правда, падение продолжалось мгновения. Гравитационные подушки
включились автоматически и вынесли его на край уступа. Но этих мгновений
было достаточно, чтобы сердце зашлось от страха. От древнего, первобытного
страха. Хотя он понимал, что не может разбиться. Хотя он знал, что
неуязвим. Но на какое-то мгновение древняя память предков оказалась
сильнее краткой памяти его жизни.
Страх этот преобразил Мартеля. Откуда взялась эта настороженная,
крадущаяся походка? Эта цепкость движений, этот прищуренный, неотрывный
взгляд, способный подметить малейшую угрозу, малейшее движение, если бы
только оно было.
Но мир, окружавший его, продолжал оставаться все в той же оцепенелости.
Каменистые уступы все так же громоздились один на другой, уходя к
пепельному горизонту.
Мартелю показалось, он увидел вдруг, как сквозь статичность этой
картины проступает застывшее движение. Словно мгновение назад все это
пребывало в некоем едином ритме и вдруг замерло, застыло на полутакте,
полуслове.
"Разум Цеверы приветствует тебя", - вспомнил он слова, которые пришли
на ум за мгновение до того, как он прочел их. И вторую фразу он тоже смог
знать заранее. Не будь памяти Ральфа, он едва ли догадался бы избежать
гибельного смысла, который несла последняя, третья фраза. Но память Ральфа
ничего не говорила о ней, об этой последней фразе. Едва подумав об этом,
Мартель спохватился и попытался уйти от этой мысли. Потому что, если фраза
эта всплывет в сознании, ему будет уже не отгородиться от нее ни
сомкнутыми веками, ни ладонями рук. Но, хотя он и пытался заставить себя
думать о другом, мысль его продолжала работать все в этом же направлении.
Окружив себя оболочкой силового поля, Мартель взмыл вверх, в тусклое
небо, и стал медленно кружиться там. Он то опускался ниже, то снова
взлетал кверху, замирая вдруг неподвижной точкой в самом зените. Отсюда,
сверху, то, что выглядело бессмысленным нагромождением камней, имело,