"И.Горбатко. Дело полковника Петрова " - читать интересную книгу автора

двигался медленно, почти тяжеловесно. Его жена, блондинка, была немного
выше его ростом и казалась значительно моложе его. Внешне она выглядела как
типичная советская молодая женщина - безвкусно одетая, плохо ухоженная и
без макияжа.
Они поселились в квартире их предшественника на улице Кэнди19, Кингс
Кросс в сиднейском квартале псевдобогемы. Вскоре после нашего знакомства
они пригласили меня к себе в прямой связи с моей профессией. Пахомов
заболел. Я сел на край его постели, чтобы осмотреть его, с трудом пытаясь
скрыть отвращение к окружающей меня грязи.
Уже приготовившись писать рецепт, я заметил небольшое насекомое,
ползущее по краю сероватой простыни. Поначалу я не мог поверить своим
глазам, но при повторном взгляде не осталось никаких сомнений - это был
большой темно-красный клоп.
- Анна Михайловна, здесь недостаточно света, - поспешно обратился я к
Пахомовой и вскочил с постели. Весь остаток дня у меня было неприятное
ощущение, что моя одежда кишит паразитами. Однако, невзирая на клопов, мне
необходимо было поддерживать контакты с Пахомовым. Как корреспондент ТАСС,
он мог быть связующим звеном между советским посольством и его агентами в
Сиднее и представлял оперативный интерес.
Он был чрезвычайно саркастичным человеком, и насмешничество было его
второй натурой. С ним невозможно было вести нормальную беседу, так как он
всегда искал в высказываниях двойственный смысл и цинизм, и с подозрением
относился ко всякому замечанию. Что бы ни было у другой страны, у
Советского Союза, по мнению Пахомова, все всегда было лучше. Каковы бы ни
были достижения какой-либо страны, достижения Советского Союза всегда были
значительнее. Он был уверен, что говорит правильные вещи по любому поводу,
в котором было заинтересовано его посольство. Как мне кажется, его основной
проблемой была мания преследования беда в той или иной мере свойственная
всем официальным советским представителям.
Исходя из этого я скорректировал свою линию поведения. Это дало
положительный результат, так как вскоре отношение Пахомова ко мне явно
улучшилось и стало, можно сказать, дружеским. Иногда я встречал Пахомова у
Клодницких. На таких встречах гостями хозяев дома были, в основном,
известные представители клуба, лица русского происхождения или с
просоветскими симпатиями, а также их профессиональные или деловые связи,
которые могли оказаться полезными.
Во время этих встреч супруги Клодницкие и другие члены клуба
обращались к Пахомовым с явным почтением, если не сказать с
подобострастием. Вскоре мне стало ясно, что Клодницкая, будучи президентом
клуба, ожидает от Пахомова руководящих указаний в отношении клубных дел.
Она стремилась получить его совет по каждому мелкому вопросу.
Я старался не следовать её примеру. Люди в Советском Союзе воспитаны
таким образом, что рассматривают почтительное отношение как пережиток
царского режима и относятся к этому с подозрением. Я уже знал, что даже
хорошие манеры и соблюдение общепринятого этикета могут оказаться
неправильно ими восприняты. Поэтому, если мне нужен был устраивающий меня
характер отношений с Пахомовым, мне следовало придерживаться манеры
поведения, которая была свойственна Пахомову и другим официальным советским
представителям. Когда он был саркастичным, таким же становился и я; когда
он был груб, я становился, по - возможности, даже грубее.