"Олег Гордиевский, Кристофер Эндрю "КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева" [V]" - читать интересную книгу автора

совсем по-другому. Его, видно, уже предупредили.
В санатории КГБ Гордиевский занимался лечебной гимнастикой, читал и
обдумывал свой побег. Редко кто из отдыхающих жил в отдельном номере.
Случайно, нет ли, соседом Гордиевского был охранник. Наблюдение за ним
осуществляли местные сотрудники КГБ, и значительно незамысловатей, чем
столичные. Когда бы Гордиевский ни отправлялся на пробежку, он замечал те
же самые лица, которые останавливались помочиться в тех же самых кустах
или же так же глупо прятались. Одного из таких умников он назвал, за его
неистощимый мочевой пузырь, "Инспектор Клузо". В библиотеке санатория
Гордиевский изучил все карты и путеводители приграничного региона, которые
только мог отыскать, но делал это аккуратно, стоя с книгами у полок, не
сидел открыто в читальном зале с такой подозрительной литературой. В
абонементе он специально брал книги, не имеющие ни малейшего отношения к
его замыслам побега. Последний офицер КГБ, с которым Гордиевский
перекинулся парой фраз до отъезда из санатория, спрашивал его, с какой
стати Гордиевскому понадобилось читать книгу о русско-турецкой войне
1877-1878 гг. Гордиевский ответил, что заполняет пробелы в образовании.
После побега Московский центр будет тщетно изучать этот том, пытаясь найти
хоть какой-нибудь след.
Отъезд семьи Гордиевского в Закавказье был неожиданно отложен до 30
июня, и дети смогли на денек приехать к нему. Последний раз он тогда видел
Машу и Аню. Вечером он посадил их
на электричку и так долго обнимал, что едва успел выскочить, когда двери
уже закрывались.
Во время своего пребывания в санатории Гордиевский дважды под разными
предлогами ездил в Москву, чтобы связаться с СИС. Один раз он прошел
десять миль пешком до ближайшей станции, чтобы рассчитать свой более
длительный переход через границу.
Интересно, что КГБ не смог засечь его контакты с СИС в Москве. Во
время своего первого приезда в Москву он в последний раз видел жену (Маша
и Аня были на даче его матери под Москвой). Он попрощался с Лейлой в
универмаге, куда они пошли за покупками. В жизни Гордиевского это был
самый тяжелый момент. Лейла знать не знала, что они видятся, может быть, в
последний раз. Она легонько чмокнула его в губы. Гордиевский выдавил из
себя улыбку и мягко сказал: "Могла бы и поласковей. " Часто вспоминал он
потом эти слова. Лейла, наверно, тоже. Самым трудным для него было
скрывать план побега от семьи. Он знал, что в случае успеха они несколько
лет будут разлучены. А если он не скроется, то ему дадут еще пару недель
погулять и казнят как изменника. Для семьи это будет еще большим ударом.
В среду 10 июля Гордиевский вернулся из санатория КГБ на свою
московскую квартиру. За две недели до побега на Запад или около того он
наметил несколько ложных следов, чтобы сбить с толку наблюдение - назначил
встречи с друзьями и родственниками на неделю после его предполагаемого
отъезда из Москвы. Немало потрудился он и над своей плохонькой "Ладой",
подготавливая ее к техосмотру. Наблюдение за Гордиевским уже привыкло к
тому, что он выходил на пробежку по Ленинскому проспекту и обычно не
обращало на это особого внимания. В пятницу, 19 июля, в четыре часа дня он
вышел на очередную пробежку в старых штанах, фуфайке и с пластиковым
пакетом в руках. С пробежки он не вернулся. В Центре, наверно, потом долго
ломали голову, что же было в том пакете у Гордиевского. Через несколько