"Гор Геннадий Самойлович. Замедление времени" - читать интересную книгу автора

облаков, но не природы вообще, а природы, приобщенной к революционной
действительности и как бы принявшей участие в главных событиях и делах
эпохи.
Заново увиденное лицо природы, ее близость к герою нашего времени, ее
одухотворенность, жившая в произведениях "круговцев", особенно в картинах
Пакулина и Самохвалова, несомненно оставляли огромное впечатление у
молодежи. С помощью живописи обретало форму то, что далеко не всегда умели
выразить прозаики и поэты как целое Революции, как единство стихии и разума.
Раздумывая о далеких годах и днях, я все сильнее и сильнее чувствую и
осознаю воспитательную силу поэтического слова Маяковского и Хлебникова,
силу воздействия живописи молодых советских художников, с помощью цвета
соединявших себя, зрителя и эпоху в то чудесное и нерасторжимое единство,
которое стало истоком всего передового советского искусства.


6

Сейчас часто говорят о замедлении времени, имея в виду не только теорию
относительности, когда околосветовые скорости превращают год в
расширившуюся, уплотненную, сжатую, как пружина, неделю и сулят будущему
человечеству долговечную юность.
Сейчас говорят о замедлении времени, происходящем не только под
влиянием бешеных физических скоростей, но и по причине чисто
интеллектуальной. Талантливый чешский философ Земан в своей недавно
переведенной на русский язык книге "Познание и информация" ставит проблему
замедления времени в зависимость от количества информации. Несколько
вульгаризируя гипотезу молодого философа, можно сказать, что умная книга и
сгущенное, спрессованное в ней знание чем-то похожи на космический корабль,
летящий почти со скоростью света.
Победа человека над временем делала первые шаги, когда появилось слово
и каждый предмет получил свое имя. Давая имена вещам и явлениям, человек
замедлял время, консервировал его, как консервирует растение солнечные лучи
с помощью зерен хлорофилла. Но информация не остановилась на слове - этом
смысловом лике предмета, а пошла дальше к книге, к киноизображению, к мысли,
переданной с помощью квантовой связи. Время густело, уплотнялось,
замедлялось, скапливаясь в памяти человечества, превращаясь в культуру.
Об этом свойстве поэтического слова, свойстве сгущать время, вобрать
его в себя, я впервые смутно догадался, слушая стихи Заболоцкого, его еще не
опубликованные "Столбцы".
На собраниях литературной группы "Смена" в доме № 1 на Невском
проспекте в конце двадцатых годов изредка появлялся белобрысый аккуратный
красноармеец в больших, смазанных дегтем сапогах. Он читал свои стихи
негромким медлительным голосом, читал обстоятельно, чуточку лениво произнося
слова, наполненные до отказа бытием, плотью, солнечной энергией, бытом,
живописью, всем, чем располагал веселый, пестрый и упругий мир двадцатых
годов.
Слушая Заболоцкого, я понял, что между словами и предметами существует
более цепкая и загадочная связь, чем кажется людям, охваченным будничным
автоматизмом привычек. Заболоцкий доказывал это своими стихами, где слово
проникало в предмет и само становилось то яблоком, то конем, то девкой, то