"Гор Геннадий Самойлович. Волшебная дорога" - читать интересную книгу автора

Немножко жаль - ты тратишь эти силы на то, что давно осуждено историей и
прогрессом. Чудес не должно быть.
- Необоснованных чудес. Но мои чудеса будут скоро утверждены в
специально созданном для этого комитете. Я пишу статью и собираюсь послать
ее в научный журнал. К статье приложен строго проверенный математический
аппарат.
Я не стал спорить. Мы тепло попрощались, и я, пройдя по волшебной
дороге, сел в поезд. Вокруг уже не было никаких чудес, все было обыденно и
заранее известно: названия станций, слова, которые произнесут пассажиры,
ругая духоту, телеграфные столбы с сидящими на проводах птицами, похожими на
нотные знаки.
Я подходил к окну и видел поля, все время поля, поля и небо, небо и
поля без всяких изменений.
И я подумал - не странно ли, что это окно обыкновенное, и пейзаж один и
тот же, и за окном нет никаких чудес. Я подумал так потому, что, гостя у
дяди, я постепенно привык к чудесам и не хотел от них отвыкать.
Домой я приехал вечером, когда жена сидела за столом и просматривала
ученические тетрадки. Обычно меня раздражало, что Клава уделяла много
внимания школе, ученикам, их родителям и мало внимания мне, но сейчас я с
нежностью смотрел на жену, и дело, которым она занималась, показалось мне
одним из самых прекрасных дел на земле.
Я обнял жену, поцеловал ее и заглянул в тетрадку, где милые круглые
буквы напоминали о детстве.
- Я не ждала тебя, - сказала Клава, - ты пробыл у дяди всего десять
дней, а собирался провести целый месяц.
- Да. Но мне недоставало там тебя, я скучал и потому приехал.
- Но ты писал, что там были чудеса, что дядя волшебник и все ежеминутно
менялось?
- Писал, - сказал я, - ну и что?
- А здесь нет никаких перемен. Начались занятия в школе; новая
заведующая, у нее прескверный характер, мучит себя, нас и учеников.
Я подошел к окну. За окном шел трамвай.
На другой день я снова подошел к окну. За окном шел трамвай. И то же
было и на следующее утро. Улица была похожа на этот трамвай. Но, не находя
перемены на улице, я чувствовал ее в себе.
С каждым днем я чувствовал все острее и острее, как росло мое чувство к
жене. Казалось, кто-то повернул вспять течение моей жизни и я снова вернулся
в те удивительные дни, когда робко ухаживал за Клавой и назначал ей свидания
в Михайловском саду.
Клаве, по-видимому, нравилось это. И, проверяя детские тетрадки, она
время от времени бросала взгляды в мою сторону, словно признавая не только
существование своих учеников, сердитой заведующей, слабохарактерного завуча,
но и мое тоже. В свободные часы мы стали ходить в кино, а иногда даже в
театр.
Правда, иногда я подходил к окну и всегда видел за этим окном одно и то
же: трамвайную линию, булочную и магазин, в котором продавали обои, замки и
краску. Да, мир застыл за этим окном, как одна и та же декорация в жалком
провинциальном театре, но зато внутри меня текла жизнь, живая и интимная,
как недосказанная сказка.
- Ты меня еще не разлюбила? - спрашивал я жену.