"Гор Геннадий Самойлович. Волшебная дорога" - читать интересную книгу автора

поэт, хотя и не пишу стихов. Я ищу интимного контакта с вещами и явлениями,
с людьми и природой. А за то, что я ушел на пенсию, ты меня не осуждай. Я
ведь очень стар. - Дядя встал и сказал: - Ты меня извини. Я пойду работать.
- Творить чудеса?
- Нет. Искать научное обоснование. А ты пойди к себе. Почитай книгу о
своей жизни. Только старайся пореже смотреть в окно.
Я ушел в свою комнату и сразу же вспомнил, что дядя не советовал мне
смотреть в окно. Окно было завешено портьерой, а на столе лежала книга.
Я не утерпел, раздвинул портьеру и посмотрел в окно. Светила большая
круглая луна. Перед окном лежала ночная пустыня. До меня донесся рев
разгневанного льва. Я подумал: "Дядя по-прежнему творит чудеса, под которые
трудно подвести строго научную базу". И еще я подумал: "Старика не стоит
упрекать. Он очень огорчится, если его обвинят в агностицизме".
Лев рычал. Луна светила. Пустыня пылала, как раскрытая печь. Я
повернулся спиной к окну и сел за стол, чтобы продолжать чтение.


Лодку несло среди торчавших из воды камней. В лодке сидел я сам. Держа
плоские весла, я пытался бороться со стихией. Река грохотала как гром.
Но вот пороги кончились. Стало тихо. По обеим сторонам реки росли
березы, я причалил к берегу и вышел из лодки. На берегу стоял дом. Я подошел
к окну и заглянул сквозь прозрачную синь стекла в комнату. В комнате я
увидел дядю, веселого загадочного старика, немного похожего на Жюля Верна.
Старик сидел у рояля и играл, быстро перебирая клавиши длинными
девичьими пальцами. Но музыки не было слышно. Вместо музыки слышался птичий
свист, звон дождевых капель, журчанье ручья, серебристое ржание кобылицы.
Старик встал и подошел к окну. Он увидел меня и распахнул окно. На его
узком загадочном лице играла усмешка.
- Как тебе нравится книга, которую ты читаешь? - спросил он меня.
- У меня еще не сложилось определенного мнения.
- Читай, не спеши, - сказал дядя, - ведь это твоя жизнь.
- Моя жизнь? - удивился я. - Но мне никогда не приходилось плыть на
лодке среди порогов, подвергаясь такой страшной опасности.
Дядя посмотрел на меня и усмехнулся.
- Но ты же не погиб, - сказал он, - опасность позади, и разве тебе не
приятно о ней сейчас вспомнить?
- Все это случилось не со мной, - сказал я.
- Не спорь. И не скромничай. Ты проявил незаурядное мужество и не дал
стихии погубить себя. Я горжусь тобой... Не спорь. А лучше оглянись и
посмотри, что позади тебя.
Я оглянулся и отпрянул. Позади меня была зима, хотя несколько минут
назад еще было лето. Вместо листьев на деревьях висели снежные хлопья.
Пушистый снег лежал на земле. На снегу были видны заячьи следы.
- Волшебничаешь? - сказал я дяде.
- Да, - сказал дядя грустно. - Но, понимаешь, все это меня не
удовлетворяет.
- Почему?
- Все потому же. Не удается подвести теоретическую базу. Нужно как-то
все это объяснить, примирить с разумом. Но пока не получается. Видишь ли, я
плохой теоретик.