"Гор Геннадий Самойлович. Волшебная дорога" - читать интересную книгу автора

каждого, кто пожелает войти в удивительный контакт с автором, контакт,
который принято называть чтением. Сам процесс проникновения посредством
сменяющихся слов и предложений в духовное единство героя, читателя и автора
всегда поражал меня своей крайней загадочностью. В романе или повести что-то
происходило с другими, непохожими на меня людьми, но почему-то всегда
интимно касалось лично меня, словно люди, изображенные в книге, были в
кровном или духовном родстве со мной.
Но это была не совсем обычная книга, чем-то похожая на окно, за которым
менялся мир, не сообразуясь с логикой обычной жизни. Книга рассказывала мне
не о посторонних людях, а о том, кем был я и кем я казался самому себе и
людям, знавшим меня.
Я встал, чтобы посмотреть в окно и узнать - по-прежнему ли там море или
уже что-то новое, непредвиденное.
Моря не оказалось. Вместо него звенела степь, пахнущая полынью. Вдали
поблескивало степное озеро. Огромное небо висело над степью. Парил ястреб.
Но точно такое же небо описывалось на странице, которую я прочел,
прежде чем подойти к окну. Там описывались степь, запах полыни. От
напечатанных слов веяло июльским жаром, сушью и степным безразличием к
человеку, который шел по дороге. И, кроме того, в небе там тоже парил
ястреб.
Я перевернул сразу двадцать или тридцать страниц и стал читать новую
главу. Было такое ощущение, словно я заглянул в свое собственное будущее.
Герой повествования плыл в лодке по спускающейся с гор таежной реке.
Река неслась с неистовой быстротой и несла меня, обрушивая всю свою мощь,
все свое лесное таежное бешенство на камни, торчавшие из воды.
С берега смотрела на меня лосиха сочувственными глазами зверя,
догадавшегося, что человек попал в беду. Вокруг нее был покой лиственничного
леса, тишина, трава, ветви и лосиные следы, примявшие траву. Вокруг же меня
было бешенство, захватывающая дух быстрота и грохот. Держа в руке весло, я
пытался вмешаться в дела сошедшей с ума реки, но меня несло вниз, бросало из
стороны в сторону.
Не дочитав до конца длинной фразы, я встал и подошел к окну. За окном
стоял мой дядя, веселый загадочный старик, немножко похожий на Жюля Верна, и
смотрел на меня сквозь синее, как струя воды, стекло.
Он побарабанил пальцем по стеклу, я распахнул окно, повеяло свежестью
сада. Дядя стоял в саду и, маня меня пальцем, говорил:
- Хватит читать. Довольно. Выходи на свежий воздух. Чудесный день.
Волшебная дорога. Мы погуляем с тобой по этой странной дороге.
Мы с дядей вышли на волшебную дорогу, которая то спускалась с зеленого
холма, то снова подымалась на холм, играя с пространством и пешеходами.
Казалось, природа читала нам поэму, подставляя вместо слов холмы, ветви
кленов, облака, синь воды и неба.
На лугу ржала лошадь. Гоготал гусь, плавая в похожем на облачко
кудрявом пруду.
Важно восседая на моторной коляске, нас обогнала дебелая дворничиха.
- Здравствуйте, волшебник, - сказала она дяде игриво.
- Разве ты волшебник? - спросил я дядю.
Он очень смутился, покраснел, стал вытирать носовым платком лоб.
- Ну что ты? Как можно? Это в наш-то просвещенный век...
Но я не отставал от него: