"Джудит Гулд. Плохо быть богатой" - читать интересную книгу автора

Украшенные портиками шпили башен, казалось, царапают пухово-белые
облака, стремительно проносившиеся по бледному зимнему небу. Да и внутреннее
решение здания, предусматривавшее роскошные холлы, высокие потолки и широкие
коридоры, свидетельствовало о более благодатных временах, ушедших в
вечность.
- Доброе утро, мисс Робинсон, - поприветствовал Эдвину седовласый
швейцар, кинувшись навстречу, чтобы открыть дверцу "мерседеса". На нем была
серая униформа, на ногах - светло-серые высокие сапоги. Увидев Эдвину, он
коснулся рукой козырька форменной черной фуражки.
- Привет, Рэнди, - отозвалась Эдвина чарующе-туманным голосом,
выпорхнув из автомобиля. Она улыбнулась ему одной из тех улыбок, что
способны озарить самый сумрачный день, особенно в комплекте с чаевыми,
которые она незаметно сунула ему в руку. Какое сердце устоит против этого? -
Не поможете Уинстону внести багаж? Там два моих чемодана.
- Сию минуту отправлю его наверх. - Рука Рэнди снова услужливо
взметнулась к козырьку.
Эдвина вошла в лифт. С нетерпением коснулась кончиком языка ярких губ,
чувствуя, как ее охватывает дрожь нетерпения, пока лифт преодолевал этажи
южной башни, остановившись наконец на двадцатом этаже. Наконец-то она дома!
Здесь - центр ее Вселенной, уютный и роскошный очаг, готовый согреть своим
теплом, ее убежище, спасение от давки и сутолоки жестокого города, ее уютное
волшебное святилище, сокрытое высоко в небе.
Едва Эдвина открыла дверь, готовясь переступить через порог, как на нее
обрушился, оглушив, гром и грохот льющейся откуда-то музыки в стиле рок:
казалось, это бьется само каменное сердце здания. Быстро захлопнув за собой
дверь, Эдвина огляделась, нахмурившись. Грохочущие звуки, обрушившиеся на
нее откуда-то сверху, странные слова песни, сопровождавшие этот грохот
("смерть разуму... мертвая голова... пустые мозги...") плохо вписывались в
элегантность ее прихожей с полом из черно-белого мрамора, обитыми винно-алым
шелком стенами, огромной картиной в овальной раме, изображающей цветы и
висевшей над столиком работы Уильяма Кента, на котором возвышались огромные
канделябры, а также расставленными повсюду вазами с цветками красной и белой
тропической антюреумы, белой фрезии и длинными стеблями белых орхидей,
изящно запрятанных среди веерообразных лучей пальмовых листьев.
На столике, как обычно, поджидала ее аккуратно разложенная в четыре
стопки почта. В первой были номера журналов "Женщины", "Дом и сад",
"Гурман", "Город и усадьба", январские выпуски нескольких журналов мод и
газет; во вторую, судя по всему, попала всякая чепуха, в третью - письма и
счета, и, наконец, в корзиночке мейсенского фарфора ожидали ее плотные, с
намеренно замысловатым шрифтом приглашения на светские рауты. Эдвина
получала за одну неделю около десяти подобных приглашений. Что ж, почтой она
займется позже. Всему свое время.
- Руби! - позвала Эдвина, стягивая перчатки голубой кожи и нетерпеливо
похлопывая ими по тыльной стороне ладони. - Я приехала!
Со стороны кухни послышались вздохи, какой-то шум, и наконец в дверях
появилась Руби. Изумление, написанное на ее цвета красного дерева лице,
сменилось веселой белозубой улыбкой.
- Господи милостивый, мисс Эдвина! - воскликнула она. - Вы уже
вернулись!
Эдвина улыбнулась и шагнула вперед, чтобы обнять Руби.