"Владимир Гоник. Свет на исходе дня." - читать интересную книгу автора

всегда одинаковое и неподвижное, странно оживало, в нем появлялся какой-то
непонятный интерес, тяжеловесное, медлительное любопытство.
Ведро тонуло - Сима продолжала неподвижно смотреть, не стараясь его
удержать. Ей часто за это попадало, но она не менялась. Тогда сестра
перестала отпускать ее одну.
Сима поставила ведра и села на пол перед печью, поджав ноги и укрыв
их полами пальто. Она всегда сидела здесь, когда была дома. Никто не знал,
какие мысли ворочаются у нее в голове, думает ли она или просто греется, -
да и кому было до нее дело на земле, где и так каждому хватает забот.
Хлопнула дверь, сестра вышла в чулан. Сима тотчас поднялась,
пересекла избу и тихо отвела ситцевую занавеску. На кровати разбросанно
спал парень. Он лежал на боку, длинные ноги вразлет бежали куда-то, в его
позе и в лице застыла спешка - улучил минутку, прикорнул и сейчас вскочит
и кинется дальше. Он и спящий торопился, был не здесь, где-то далеко.
Это был Митя, сын хозяйки, Симин племянник.
Сима опустилась на пол перед кроватью и застыла; ее неподвижные глаза
были преданно, по-собачьи, уставлены в лицо спящему; взгляд лежал плотно,
как неумелая тяжелая рука.
Митя был знаменит в округе, его знали как отчаянного сердцееда. А
прежде был безропотный, застенчивый мальчик, примерный ученик, тихоня.
Неслышно бродил он вокруг села, рвал цветы и листочки, сушил, как учили в
школе.
Когда в раздраженном состоянии духа мать отчитывала его, он
безответно терпел, его уши горели от обиды.
Ругать его было несправедливо, он никогда не озорничал, и только
нелегкая и неудачливая жизнь Варвары была причиной.
Митя никогда не оправдывался, покорно сносил материнский гнев и,
забившись в укромное место, молча горевал про себя.
В Варваре росла досада на его безответность. "Что ты за мужик
растешь, как ты мать защитишь?" - упрекала она его - он молчал, молчание
травило ее, она облыжно придиралась к сыну, распаляясь от ярости, а потом
плакала, и раскаяние едко точило ей сердце; она горячо целовала Митю,
жалея его и себя, и тоскуя.
В двенадцать лет Митя пристрастился к рыбной ловле. Он отправлялся с
товарищами на соседнее рыбное озеро под Выселки. С удочками мальчики
проходили край Выселок, сокращая путь. Шли быстро потому, что торопило
нетерпение, и потому, что стереглись здешних мальчишек. И оттого, должно
быть, в обостренном внимании Митя заметил в одном из крайних дворов
женщину, которая неподвижно следила за ним, когда они проходили мимо. Митя
несколько раз обернулся - она стояла и смотрела, он запомнил ее взгляд. И
теперь часто, когда Митя ходил на озеро под Выселки, он видел у дороги
внимательное лицо.
На озере он забывал о ней. После ловли они купались нагишом и, уже не
боясь распугать рыбу, резвились в воде: разбегались с берега и прорезали
воздух смуглыми телами, ярко сверкнув белыми ягодицами.
Однажды во время купания Митя заметил эту женщину в кустах на
береговом пригорке: она неподвижно стояла и рассматривала его внимательно
и неотрывно, как будто ощупывала. Ее глаза прошлись по нему, они
встретились взглядами; она повернулась и легко пошла прочь. Он ничего не
понял.