"Владимир Гоник. Правый поворот запрещен" - читать интересную книгу автора

- А что такое уза? - спросил Лагойда.
- Восковой клей, сотовая сушь. Меду в ней нет. Пчелы узой заклеивают
щели в сотах, - сказал Назаркевич.
- Башковитая баба наша Кубракова? - засмеялся Лагойда.
- Хоть и стерва, но талантлива, - согласился Назаркевич. На, взгляни,
как это выглядит в натуре, - он извлек из кармана пузырек от корвалола с
прозрачной жидкостью.
Лагойда посмотрел ее на свет и передал пузырек Вячину. Тот наклонил
его, откупорил, понюхал, снова закрыл, взболтал и опять посмотрел. Затем
сказал:
- Вязкий. Но если распылять аэрозольно под большим давлением... Где
ты взял?
- Перед промывкой аппарата слил из отстойника. Там всегда остается
граммов двадцать пять-тридцать.
- Много у нее этого лака? - спросил Вячин.
- Смотря для чего, - ответил Назаркевич. - Для промышленных нужд -
капля в море. Установка-то опытная, лабораторная. Кубракова надоила на ней
всего литров тридцать.
- Нам бы двух поллитровок этого поликаувиля хватило на год. Распыляли
бы аэрозольно, - сказал Вячин.
- Попроси у нее, - посоветовал Лагойда. - У вас же были неплохие
отношения. Может даст.
- Так эта ведьма и разбежится! - скривился Назаркевич. - Впрочем, как
хочешь. Она послезавтра утром вместе с директором уезжает в Германию.
- Надолго? - спросил Лагойда.
- А черт ее знает! Кажется, на неделю. По мне хоть бы навсегда, -
сказал Назаркевич.
- Тосковать будешь, - засмеялся Лагойда. - Ну где этот официант?
Жрать хочется!
- Вот уже катит тележку, расстегивай пояс, - Вячин убрал руки со
стола, как бы освобождая место.



2

Серия "Вольво" с польскими номерами, мягко вкатываясь в рытвины
поселка и осторожно выползая из них, миновала последние дачные домики.
- Ну и дороги у вас! - сказал водитель.
- А то ты не знал! Первый раз, что ли? Да и у вас не лучше. Ездил,
знаю, - ответил мужчина, сидевший на правом сидении.
Машина без разгона легко поднялась на лесистый холм, остановилась.
Они вышли.
- Дверцы не закрывай, пусть проветрится, душно, - сказал поляк.
В этот будничный день здесь было безлюдно и тихо. В знойный воздух
густо испарился запах хвои. Где-то за лесом прерывисто загнусавил сигнал у
закрывающего переезда, и тут же ответно рявкнула электричка, вбивая в
тишину колесную дробь.
Поляк лег навзничь на траву, усыпанную рыжими прошлогодними сосновыми
иглами и вольготно раскинул руки. Его спутник, отойдя на несколько шагов,