"Владимир Гоник. Правый поворот запрещен" - читать интересную книгу автора

правда, что с некоторыми давними коллегами из следственного управления
дружбу я все-таки сохранил...
История с доктором химических наук Еленой Павловной Кубраковой шуму
наделала много. Она не просто вышла за пределы города и республики, но в
известном смысле пересекла и государственную границу, еще раз напомнила
мне банальную истину, что все в мире связано, напомнила до того, как я
влез в это дело. В мае из Харькова в командировку на какой-то симпозиум
прикатила моя троюродная сестра Неля. Последний раз мы виделись лет
пять-семь тому, но она не изменилась, была все такая же суетливая,
настырная, дослушать собеседника казалось выше ее сил; всегда пребывала в
состоянии озабоченности чье-то судьбой, не очень интересуясь, насколько
необходимо ее вторжение в чужую жизнь. Но при этих несимпатичных свойствах
характера ей удалось защитить кандидатскую (она химик) и занять приличную
должность в каком-то харьковском НИИ.
В тот вечер после ужина мы пили чай.
- Ты надолго? - спросил я.
- На два дня. Кубракова устроила интересный симпозиум.
- Жить будешь у нас?
- Нет. Я остановилась у Ангелины Назаркевич. Моя школьная подруга.
Чудная баба, а сын непутевый. Способный химик, но влез в какой-то
кооператив. Она переживает. Я хочу с ним поговорить.
- Тебе-то какое дело? - пожал я плечами.
- То есть как?! Она интеллигентный человек, а сын - кооператорщик.
- Ну и что?
- А если посадят в тюрьму?
- За что?
- К него, наверное, появились шальные деньги.
- Это еще не основание, чтобы человека сажать в тюрьму, - пытался я
урезонить ее.
- А, брось! - махнула она рукой, словно я был безнадежно наивный,
отставший от времени человек. - Я должна тебя познакомить с Ангелиной!
- Зачем?
- У нее иногда собирается интересная компания.
- Не люблю компаний, я уже стар для этого.
- Ладно, я пошла, - она встала. - У Назаркевичей завтра у кого-то
именины, я хочу помочь Ангелине что-нибудь испечь...
Когда Неля исчезла, возникло ощущение, словно прекратилось долго
терзавшая зубная боль. Какая-то Кубракова, какие-то Назаркевичи... Мог ли
я тогда думать, что эти фамилии, вбитые мне в голову трескотней троюродной
сестрицы, я встречу, но уже при других обстоятельствах!?



1

В теплый июньский полдень окна ресторана были зашторены, и оттуда
гремела музыка, нестройно пели голоса, раздавались выкрики, смех. На
входной, чуть приоткрытой двери табличка предупреждала: "Ресторан закрыт.
Банкет". В узкую щель дышал воздухом швейцар - маленький, лысый с
морщинистым, как мошонка, лицом. Заканчивал он свою жизнь стражем у этих