"Владимир Гоник. Я не свидетель" - читать интересную книгу автора

уже три месяца отщелкало. Что-то стряслось. А что? Жив ли? Может, в
больнице там валяется? Почему не бахнул мне телеграмму?.."
Жена Жумекена принесла казан с пловом и горячие румяные лепешки,
подала свежие полотенца.
- Ешь, - сказал майор, втягивая коротеньким широким носом пар, шедший
из казана. - Ночевать останешься у меня. Завтра все решим, не волнуйся, а
сейчас надо поесть, - он заерзал на кошме, усаживаясь поудобней.



12

Из командировки в Москву вернулся сын. Рассказывал новости вечером за
ужином после того как внука Сашеньку уложили спать.
Новости являлись своеобразным замесом из фактов и слухов, но все
казались интересными, поскольку привезены из столицы, главного поставщика.
- Я был у Зорика Блехмана. Помните его? Учился со мною до четвертого
курса, потом женился на москвичке. Он живет на Большой Грузинской. Иду,
смотрю - очередь, думаю, что-то выбросили, надо стать, - рассказывал сын.
- Подхожу, оказывается это - посольство ФРГ. Толпы немцев! Я повертелся
там, послушал. Валят! Тысячи!
- А ведь прожили здесь много веков, - усмехнулась невестка и
снисходительно посмотрела на Левина. - Мы тоже. Много веков.
Левин сделал вид, что не понял. Лишь подумал: "Вот выверты истории,
вот ирония: евреи и немцы - одинаковые изгои. Действительно, сотни лет
жили на этой земле, уложили в нее, наверное, пять-шесть этажей костей
своих предков. Но немцы хоть имели автономию, жили компактно, сохранили
язык, культуру, веру, традиции. В общем, сохранили себя. У нас ничего не
было. Кроме черты оседлости и этой издевательски-дурацкой сталинской затеи
- Биробиджана. Мы исчезали последние семьдесят с лишним лет как народ
потому, что не имели духовного лона. Потом антисемитизм работал подпольно,
но столь же надежно. Никаких письменных директив. Сослаться на какие-то
документы невозможно. Их не существовало. Значит, вы просто клевещете на
наш государственный строй. Иезуитство. Я сталкивался с ним не раз. Но
адаптировался, как и тысячи других. Это стало бытом, даже естественным,
который и замечать-то я перестал, как горбун свое уродство. Только иногда
спрашивал себя: "Зачем это делают? Какой прок государству? Если мы не
нужны - скажите, дайте нам возможность уехать. Кончатся ваши и наши
проблемы". Так нет! Уехать - позор, предательство родины! На что же был
расчет? На полную ассимиляцию? На исчезновение целого народа?.. Теперь -
пожалуйста: езжайте, куда хотите! В Израиль, в Америку, в Тьмутаракань -
ваше дело, вы уже свободны, у нас демократия. Короче: вы нам не нужны. В
стране забурлило, каждый начал обустраивать свой национальный дом: Грузия,
Молдавия, чукчи, якуты, даже немцы и те требуют восстановления
национальной автономии. И только мы лишены этих приятных хлопот: нам
нечего обустраивать. И от этого особенно тоскливо. Оказалось, мы - соль,
рассыпанная по всей тарелке, и каждый берет в щепоть сколько ему нужно.
Дома своего у нас не было и нет. И хлопоты наши одни, прежние: физически
просто уцелеть, всего лишь выжить. Для этого надо, оказывается, уехать с
земли, где родился. Куда? Безразлично. В Израиль? Не буду ли и там