"Владимир Гоник. Я не свидетель" - читать интересную книгу автора

может он покончил с собой, скажем, повесился, тоскуя по фатерлянду?..
- Хорошо, возьмем самую удобную, что ли, версию: болел, умер от
болезни, ему было пятьдесят шесть лет, - поразмыслив, сказал Левин. -
Значит, лежал в санчасти. Если жив кто-нибудь из медиков, работающих там в
ту пору...
- ...и оставался работать в санчасти КГБ или МВД до выхода на пенсию,
- подхватил Гукасян, - то попытаться найти такого через наше финотделение
или через пенсионную группу УВД. Так что ли? Это я попробую тебе сделать.
- При условии, что кто-то из медиков жив, - добавил скептически
Левин.
- Предложи что-нибудь другое, - Гукасян вытер салфеткой рот,
поднялся.
- Тогда я бы обошелся без тебя.
- Не зарекайся... Пошли?
- Ты только не тяни резину с этим, - попросил на прощанье Левин.



11

В конце июля Александр Тюнен, получив долгий северный отпуск, путевку
в один из пансионатов на Пицунде, добравшись вертолетом из Дудинки в
Норильский аэропорт Валек, вылетел оттуда в Алма-Ату, чтобы подскочить на
день к отцу в Энбекталды, а затем опять же из Алма-Аты махнуть уже к
Черному морю, а оттуда в Москву на Большую Грузинскую, где находится
посольство Германии.
Зная аккуратность отца, Александр Тюнен был несколько обеспокоен тем,
что не получил ответа на свое письмо, посланное еще в начале июня. Тем
более, что писал о серьезном деле: сообщал, что он и жена твердо решили
уехать в Германию, уговаривал отца ехать с ними, приводя всякие резоны. На
такое письмо отец не откликнуться не мог. Может, не дошло к нему, пропало?
Такое случается...
Было знойно, из степи, как из духовки, слабый ветер приносил в
поселок невидимый жар, улицы Энбекталды в эту пору опустевали, люди
стремились укрыться за дувалами своих дворов в тени навесов, в прохладном,
наполовину крытом дворике чайханы, через который медленно, без журчания
текла в арыке вода.
Почувствовав, как к спине и груди прилипла, словно горячее стекло,
синтетическая тенниска-безрукавка, Александр снял пиджак, натянул на
пуговицы петли внутренних карманов и перекинув пиджак через руку, а в
другой держа чемодан, приближался к знакомому домику. В нем он родился и
прожил до пятнадцати лет; затем уехал в Алма-Ату в техникум, окончил,
отслужил срочную, затем вновь работал, женился и вот уже много лет живет в
Дудинке. Жизнь, как прочерк - работа, работа, никаких событий, все одно и
то же, а сорок четыре года из отпущенных уже вычти, их как волной
смахнуло...
Подойдя к покосившемуся заборчику, Александр глянул через дворик в
глубину, и то, что он всегда называл "домом" предстало вдруг перед ним
убогой лачугой с тремя маленькими окнами. Просунув руку в знакомую щель,
он отодвинул щеколду калитки, распахнул ее, вошел и тут что-то упало к его