"Юрий Гончаров. Последняя жатва" - читать интересную книгу автора

- Что за трубы повезете?
- А хрен их знает! - безразлично ответил Митроша. - Поилки, что ль, на
фермах будут делать.
Митрошу в самом деле это не интересовало. Он был такой: пошлют -
поедет, надо что привезти - привезет, а зачем, почему - вникать в это у него
никогда не было охоты. Стало быть, зачем-то нужно, раз посылают, и Митроше
этого было вполне достаточно.
Петр Васильевич знал его столько же, сколько самого себя. С одной
деревни, почти ровесники. В войну Митроша прокантовался где-то в трудармии,
отощал там, обессилел, но зато остался жив и без царапины. Потом, как и Петр
Васильевич, работал в МТС, пока они были. Он умел все, мог и слесарить, и
токарить, и подменить сварщика, работал и на тракторах, и на комбайнах, в
любом деле мог быть и на первой роли, но предпочитал вторую - подменным,
помощником. Деньги - почти те же, а спрос меньше, и всегда есть кем
заслониться. И, надо оказать, на этих своих вторых ролях Митроша всегда был
на настоящем своем месте. На него можно было положиться: свое он срабатывал
на совесть, не лентяйничал и ни в чем не подводил. Когда машинно-тракторные
станции закрыли и технику передали колхозам, Митроша каждый уборочный сезон
обычно работал с Петром Васильевичем на комбайне помощником, так что они
считались как бы парой, и на Петра Васильевича Митроша смотрел, как на
своего старшого. Выглядел он даже старей Петра Васильевича: на висках белела
густая седина, глубокие морщины резали его выдубленное солнцем и ветром
лицо; трое его сыновей давно уже выросли, выучились, жили от него далеко,
женато, растили своих детей, но, благодаря легкому нраву Митроши, его
склонности к балагурству, байкам, отсутствию в нем настоящей мужской
серьезности, солидности, он для деревенских навсегда остался как бы в
подростках, малолетках, его даже полным именем не называл никто, не то что с
отчеством, так всю свою жизнь он и ходил Митрошей...
- Э-э! Вот же что у меня в припасе! - спохватился Митроша, когда выпили
по второму стаканчику и опять потянулись к колбасе и сыру.
Он поспешно порылся в глубоком кармане брюк, рука его по локоть
опустилась куда-то внутрь штанины, почти до голенища сапога. Из этой глубины
он вытащил лилово-розовую луковицу, грызнул ее кривыми зубами, разделяя
пополам.
- На, заешь, - протянул он половинку Петру Васильевичу. - Дело
проверенное, никакой доктор не учует... - кивнул он на почти пустую
бутылку. - А у нас - де-ла! - весело сообщил он, дожевав закуску и вытирая
губы - сначала ладонью, потом о рукав пиджака. - Полный переворот.
Эксперимент на нас ставят. Если в районе получится - по всему Союзу
распространят.
Видя заинтересованность Петра Васильевича, он нарочно помедлил; глаза
его, замаслившиеся от выпивки, озорновато блестели, в них было
удовольствие - как он сейчас удивит Петра Васильевича.
- Мастерская теперь не наша, и которые в ней штатные были - тоже теперь
не колхозники, забрали их от нас...
- Куда? - Петр Васильевич действительно сильно удивился.
- "Сельхозтехнике" все передали. Теперь это ихнее будет, как
производственный участок. Все запчасти, матерьялы - тоже им сдали, до гайки,
по описи. Три дня считали, описывали.
- Как же это - колхоз без мастерской?