"Олесь Гончар. Горы поют (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

покраснел до ушей.
- И ты тоже... С твоей стороны, Светличный, я вовсе такого нс ожидал.
Снайпер, комсомолец, голос хоть на сцену - и вот тебе на... Тоже махнул в
горы!
- Я - не пить.
- Он бегал за цветами для всей нашей палатки,- вступились за
Светличного товарищи.
- Опять за цветами?
- Так вы ж требуете, чтобы свежие были всегда.
- Коли так, тогда другое дело,- сразу подобрел старшина.- Потому что я
на твой голос, товарищ Светличный, возлагаю немалые надежды. Хотя,
согласно ранжиру, тебе всегда приходится стоять позади, среди самых мелких
ростом, на этот раз я ранжир ломаю. Ставлю тебя посреди роты, в самом
центре, слыхал? Потому как есть у нас еще такие певцы, вроде Загоруйко,
ему никакие ноты не закон, дисциплина голоса расшатана напрочь... Ни к
кому не прислушивается, никого не признает, если уж затянул, то и пошел
себе и пошел напрямки... Всех глушит! Вот почему я решил так: поставлю
Загоруйко рядом с тобой, Светличный. Ты отвечаешь мне за него. Следи,
чтобы не срывался и не отставал, чтобы не блуждал по-волчьи где-то
окольными путями. Понял, Загоруйко? Прислушивайся к Светличному. Он будет,
как говорится, корректировать твой песенный огонь!..


III


Вите Светличному очень хотелось, чтобы его рота пела лучше всех... И
поэтому, очутившись вечером по воле старшины в самом центре подразделения,
он не на шутку пригрозил Загоруйко, стоявшему рядом:
- Смотри у меня... Только зарикошетишь - ноги оттопчу.
Загоруйко - ростом выше Светличного на целую голову - добродушно
улыбался своему маленькому наставнику и обещал честно "тянуть за всеми".
Где-то поблизости в темноте уже уверенно откашливалась пулеметная,
загодя набираясь духа. Светличный воспринял это откашливание как поощрение
и вызов для себя, -как лукавую товарищескую угрозу, и ему сейчас особенно
захотелось превзойти, перепеть пулеметную во что бы то ни стало.
Подразделения стояли, выстроившись в линию взводных колонн. Поверка уже
закончилась, старшины один за другим бегали с рапортами к дежурным. Было
слышно, как и в других полках всюду звучат рапорты, то громкие, чеканные,
то еле слышные - где-то на отдаленных флангах.
Перед лицом колонн высились темные горы, достигая вершинами звезд.
Раскаленные за день скалы еще дышали на бойцов нежным теплом, а снизу от
росных трав уже струилась терпкая эфирно-свежая прохлада.
И вот наконец рапорты стихли, подразделения приумолкли и насторожились,
и оркестр грянул Государственный гимн. Долина подхватила его одновременно
тысячами голосов, забурлила, запела от края до края. Величественная
мелодия, быстро нарастая и усиливаясь, разливалась в могучее море
гармонии. Слышали это пение и в горах, в разбросанных повсюду гнездах
лесорубов, и не одна там юная душа загоралась желанием подхватить мелодию,
присоединиться и своим голосом к мощно поющим полкам.