"Олесь Гончар. Горы поют (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

И, покрываясь потом, тянул, к самой стали припадая своей крутолобой
головой.
В эти дни повсюду, вгрызаясь в пахучее дерево, пели горячие пилы, но
самым лучшим для Светличного был все же голос, который издавала эта его,
Эвина, добытая в горах без расписки, под одно только слово...
Бурное строительство разворачивалось по всей долине.
Вырастали, как из воды, кузницы, мастерские, коновязи.
Командиры разбивали под шнур площадки для будущих палаток. Но
гвардейские архитекторы в порыве вдохновения вместо шалашей возводили
самые настоящие дома, в которых можно было бы даже зимовать. Хотелось
сделать все обстоятельно, капитально, пусть на день, но по-настоящему.
Нет, это была не работа, это было какое-то пиршество строительства,
виртуозное творчество изголодавшихся по работе рук. Не лагерь, а стройный
белый городок рождался в межгорье на глазах удивленных местных жителей.
Покрытые тесом, побеленные известкой, нарядные городки подразделений
вырастали на зеленой полонине не по дням, а по часам. Каждый стремился
проявить полностью свой приглушенный войною талант.
Оказалось, что все умеют делать эти мудрые солдатские руки. Уже
посмуглевшие косари в погонах идут по будущему плацу с ритмичным
поблоскиванием кос, с выражением хмельного счастья в глазах. Уже офицер
стал электриком, сержант обернулся плотником, а снайпер -
художникомдекоратором. Тянут провода к палаткам, бьют криницы по всему
лагерю, а там, размахнувшись по-шахтерски, ломают камень и утрамбовывают
им линейки.
Наконец строительство закончено. Над лагерем поднят государственный
флаг Советского Союза.
Старшины идеально наточили инструмент перед тем, как возвратить его
хозяину. Светличный был счастлив оттого, что пилу удалось сохранить в
надлежащем виде, в полной целости - ни единый зубчик но выщербился, хоть
на совесть поработала...
- Разрешите теперь отнести,- обратился, довольный, к старшине.
Старшина, пожилой уже человек, порядочный ворчун, но в общем
справедливый, неожиданно ошарашил парня:
- Сам отнесу.
Это был просто удар. Светличный совсем не был готов к тому, что дело
может так обернуться. И как же это, чтобы не он? Ведь он брал, он обещал!
Сколько ждал этого дня!
Единственная, может, даже последняя возможность еще раз увидеть ее,
улыбающуюся, приветливую, услышать от нее какое-то слово... Множество раз
представлял он себе, как махнет по знакомой тропинке в межгорье,
предстанет перед Эвой, преисполненной благодарности за доверие и гордости,
что сдержал слово, охваченный жаром какогото неведомого доныне чувства,
какой-то терпкой, как само счастье, страсти...
Стал умолять старшину. Молил так, как никогда еще не молил.
Сколько хотите нарядов возьму на себя вне очереди, три дня картошку
безвылазно буду чистить на кухне,- только отпустите!..
Спасибо, поддержали товарищи
- Да и правда, отпустите вы его... Вы ведь девушку можете и не узнать,
еще кому другому отдадите... Ждет одного, а тут перед нею вдруг - дядька
усатый...