"Иван Гончаров. Письма (1842-1851) " - читать интересную книгу автора

Ап"оллоновича· все еще не было: за ним послали в Гостилицы и встретили его
на дороге. Конст"антин· Ап"оллонович· бросился везде искать доктора и нашел
только в Петергофе, то есть в 16 верстах. Ничто не помогло - Валериан
умер!!! Не правда ли, странно и безотрадно звучат эти слова? Вы горько
заплачете - плачьте: плакали и мы, теперь Ваша очередь: недаром Вы, как и
все, любили его более, нежели кого-нибудь другого; чувство даром не дается,
дорого иногда приходится платить за него: платите же. А если б Вы видели,
как здесь плачут... нет, не плачут: это Бог знает что! Вам не нужно
говорить, что было с Евг"енией· П"етровной·. Я видел ее на 4-й день, и
все-таки она была ужасна. Я бегал от нее, потому что не в силах был смотреть
на муку женщины не чужой нам всем. Что, говорят, было с ней там, в первый,
во второй день. Сначала она не плакала, была как помешанная, потом страшно
рыдала, наконец выплакала все слезы и теперь покойнее, то есть не плачет, а
только стонет: хорошо спокойствие! Ее несколько развлекают беспрерывные
разговоры о нем. Говорят, поколебалась и железная натура Ник"олая·
Ап"оллоновича·. Он, с пеной у рта, прибежал к телу и начал его ломать,
тискать, вертеть, в надежде пробудить жизнь, и опомнился только при имени
Евг"ении· П"етровны·. Он наружно стал покоен, иногда даже улыбался, говорил
отрывисто. Но Вы знаете, что значит его молчание, улыбка, спокойствие,
знаете, сколько силы и глубины кроется под всем этим. Чудный, несравненный
человек! Если б Вы видели, как он был прекрасен и жалок в своем безотрадном
горе. - Ясно, что Валериан погиб от удара. Кровь у него взволновалась от
ходьбы, жар внутри был сильный, и вдруг в холодную воду: кровь и бросилась к
сердцу. Говорят, впрочем, что у него сделались и судороги в ногах, и когда
они заставили его опуститься на дно, он зажимал будто бы рукой рот, чтоб не
захлебнуться, и задохся, но не утонул, не захлебнулся, потому что воды в нем
едва ли была одна капля. Хорошо, по крайней мере, что смерть его была
мгновенна, как уверяет доктор. Целые сутки лицо его сохраняло обыкновенное
выражение, так что Ник"олай· Ап"оллонович· успел вылепить по нем (какова
сила духа!) превосходный, чрезвычайно похожий бюст из глины; это было ночью,
но кончив работу, он, говорят, упал без чувств. Витали отделает его
окончательно, и нам всем, разумеется и Вам, дается по экземпляру. Кроме
того, Ник"олай· Ап"оллонович· усердно работает над его портретом. Он просит
Вас, ради Бога, прислать ему поскорее дагерротип, с которого хочет снимать
портрет. Вы получите опять точно такой же, только прикажите сделать потолще
ящик, чтобы стекло не разбилось дорогой. - Нa четвертый день, в пятницу (18
июля) его привезли в заколоченном гробе (он совсем испортился) в Ропшу, в 18
верстах от Стрельны и в 38 от Петербурга, по той дороге, по которой
проезжали Вы так недавно на пути в Варшаву. Там его и похоронили, близь
самой церкви. Вот наша единственная прогулка за город с тех пор, как Вы
уехали. На этих похоронах не было ни одного праздного наблюдателя, ни одного
любопытного ротозея, ни даже равнодушного свидетеля. Все единодушно плакали;
многие как будто не пришли в себя от неожиданного удара, другие будто не
верили, но можно наверное сказать, что у всякого было тесно и душно в груди.
Всего было человек 30. Припомню некоторых. Князь и кн"ягиня· Шах"овские· с
детьми, Оржинские, Люб"овь· Ив"ановна·, Юлия Петр"овна·, молодая Михайлова с
мужем, которая очень плакала, потом Панаев, Некрасов, Языков и все мы, то
есть я, Степ"ан· Сем"енович·, Солик, Кобеляцкий, два Штрандмана, Кашкаров и
несколько молодых людей, которых не помню или не знаю. Да, еще Мих"аил· М.
Силич"?·. Ваши, кажется, и до сих пор ничего об этом не знают. Мы опускали и