"Виктор Голявкин. Любовь и зеркало (Рассказы)" - читать интересную книгу автора

обижаете... Встретить вот так человека... И вдруг слышишь от этого человека
подобные слова...
Она вдруг ни с того ни с сего говорит:
- Вот вы про Пушкина только что говорили, а Лонгфелло вы читали?
- Кого? - спрашиваю.
- Лонгфелло.
- Читал! - соврал я.
- "Гайавату" всю прочли?
- Всю.
- До конца?
- А что?
- И как вам?
- Хорошо.
Прочел бы эту "Гайавату", думаю, гораздо лучше бы себя чувствовал. Да
только разве знаешь, что именно про этого Лонгфелло будут спрашивать. Хуже,
чем на экзамене, ей-богу, получается. Там хоть программа есть.
Дадут тебе перед экзаменом программу, и учи себе все билеты.
Я все боялся: она начнет сейчас спрашивать, что я у этого Лонгфелло еще
читал.
А она говорит:
- Олешу вы, конечно, читали...
- Кого?!
Она на это внимания не обратила, что я переспросил, или не расслышала и
говорит:
- Хороший был писатель, правда?
- Ну! Этот писал, - говорю, - день и ночь...
- Это вы о Бальзаке, наверное, вот, кто действительно...
- Вот именно! - говорю.
- Нет, вы согласитесь...
- Я согласен! - говорю. - Согласен! - И чего она ко мне с этими
писателями пристала - не понимаю. Про кино бы спросила. Про лес. Про
природу. Про птиц. Мало ли про что спросить можно, боже мой!
А она говорит:
- Читали Сименона?
- Читал, - говорю. И волнуюсь, на сплошных нервах держусь. Опять ведь
спросит, что он написал!
Она говорит:
- Лэнгстона Хьюза читали?
Тут я не выдержал. Мне показалось, она подробно хочет спросить про
этого Хьюза. Как заору:
- Сдалось вам, что я читал, а что не читал! Какое ваше-то дело! Что вы
пристали?
Она зашаталась вроде. Так мне показалось. Она, может, тоже серьезные
намерения имела. Ведь все хорошо так было! Так все шло!
Нет, она не упала. Она только перестала улыбаться и говорит:
- Я к вам пристала?
- Да, вы! - говорю. - Пристали с этими писателями, как банный лист.
Как... не знаю что!
- Ах вот как! - говорит.
- Да, да! - говорю. - Да, да, да! А так хорошо было. Так все шло... Она