"Василий Михайлович Головнин. Путешествие шлюпа 'Диана' из Кронштадта в Камчатку " - читать интересную книгу автора

министров, которые "в состоянии употреблять в пользу свою и своих любимцев
казенное имущество" (стр. 22).
Головнин раскрывает жалкую картину гибели живого дела в бесконечных
потоках официальных бумаг, в страшных дебрях канцелярий и департаментов.
Все это творилось на виду у правительства, на виду у двора. Император
Александр знал о злоупотреблениях, о неслыханном воровстве, но, по словам
Головнина, "сколь бы законопреступны и ужасны оные ни были, оставляет
виновных без наказания". Начальник морского штаба - лжец, вор и негодяй, а
царь "может назваться истинным благодетелем сего алчного нечестивца, ибо
наградил его щедро и чинами и богатою арендою".
Язвительные и злые характеристики дал Головнин руководителям тогдашнего
флота. Тут и умом недалекий граф Кушелев, и слепо преданный всему
"аглицкому", капризный и своенравный Чичагов, хитрый и льстивый придворный
маркиз де-Траверсе, и, наконец, фон-Миллер - вопиющая бездарность и
глупость.
Здесь "Записка" обрывается (конца ее так и не удалось разыскать до сего
времени) ироническим обращением ко всем тем, кто полагал, что
"континентальная Россия" обойдется без сильного флота. Последняя страница ее
содержит весьма прозрачный и весьма нелестный намек на государственный ум
самого Александра I.
"Дерзновенно было бы с моей стороны, - пишет Головнин, - в деле
политическом возражать людям, политикою занимающимся по должности, людям,
украшенным пудрою и шитыми кафтанами. Но, как известно нам, что не всяк тот
герой, кто носит шпоры и мундир, не всяк тот тонкий дипломат, кто почтен
званием посла, и не на всех тронах сидят Соломоны...".
Записки Головнина при жизни его не были опубликованы. Вскоре грянули
такие события, что о печатании столь вольных писаний не могло быть и речи. И
только спустя тридцать лет после смерти автора, в 1861 году, морская
типография в Петербурге выпустила отдельной брошюрой "Записку о состоянии
Российского флота в 1824 году". На обложке ее значилось: "Сочинение мичмана
Мореходова". От имени мичмана Мореходова вел свой гневный рассказ Василий
Михайлович Головнин.
...В доме у Синего моста готовились к решительным действиям. Большие
надежды возлагал Кондратий Рылеев на военных моряков. Многие флотские
офицеры были членами Тайного общества, а их подчиненные - матросы
гвардейского экипажа, расквартированного на Екатерингофском проспекте -
могли выступить по первому знаку своих командиров. Подумывали декабристы и
об использовании Кронштадта.
Знал ли Головнин о замыслах декабристов? Несомненно, знал. Разделял ли
он их? К сожалению, нам не удалось до сих пор обнаружить каких-либо
документальных свидетельств членства его в Северном обществе. Однако
откровенность и резкость его тогдашних суждений, прямота и. благородство его
характера заставляют нас с известным доверием отнестись к высказыванию
Дмитрия Завалишина, который в своих мемуарах утверждает, что Головнин
принадлежал к числу "членов Тайного общества, готовых на самые решительные
меры".
Нужно, однако, оговориться, что последующие строки Завалишина кажутся
нам более чем сомнительными. Завалишин сообщает: "По показанию Лунина (один
из видных декабристов. - Ред.), это именно Головнин предлагал пожертвовать
собой, чтобы потопить или взорвать на воздух государя и его свиту при