"Сергей Голубицкий. Чужие уроки - 2008" - читать интересную книгу автора

только по географическому положению? Почему не появляются истории о соседях
наших - странах, с которыми нас связывают тесные узы?

Вопрос риторический, ибо несет в себе большую часть ответа: фигура
умолчания в отношении сопредельных государств интуитивно возникала в силу
этой самой их сопредельности. Географическая и историческая близость
неизбежно выводит эмоциональную составляющую анализа на первый план:
согласитесь, рассказывать о Бангладеш и Бразилии гораздо легче и комфортнее,
чем о Польше либо Украине. Экзотические страны - где-то там, далеко-далеко,
и по большей части никаких эмоций, кроме доброжелательного любопытства, не
вызывают. Тогда как соседи наши неоднократно перекочевывали в истории из
стана врагов в стан близких друзей, а затем - обратно к врагам, и
обстоятельство это неизбежно порождает в русском человеке болезненные
перепады Катуллова odo et amo

[13].

Ну да сколько веревочке ни виться, конец всегда найдется... Подумал тут
намедни: "What the hack?! Нам ли бояться и недоговаривать? В конце концов,
недомолвки на поверку всегда оказываются хуже прямого разговора". А посему
отныне в "Чужих уроках" начнет время от времени появляться новый формат. Мы
будем рассказывать о близких нам территориях - бывших советских республиках,
бывших странах Варшавского Договора, бывших союзниках и нынешних
доброжелателях. Правда, оглядываюсь и что-то не нахожу сегодня последних ни
по одному направлению...

Изучению Румынии я отдал добрых 15 лет жизни. Румынский язык и
румынская культура были моим главным предметом на филологическом факультете
МГУ, на румынском литературном материале я раскрывал в диссертации тему
социальной мифологии, в Бухарестском университете проходил стажировку, с
румынскими писателями и кинематографистами объездил весь СССР, умудрился
даже поработать переводчиком секретаря Компартии Румынии, доставившего в
идеологическую метрополию послание Николае Чаушеску советским соратникам.

Сегодня Румынию в информационном пространстве нашей страны окружает
полнейший вакуум. Хуже, наверное, обстоят дела только у Восточного Тимора.
Создается впечатление, что подрастающее поколение вообще не знает, где
Румыния находится и кто ее обитатели: так, трое из пяти опрошенных мною
недавно по оказии московских подростков уверенно заявили, что румыны - это
цыгане.

Между тем в советскую эпоху Румыния занимала весомое место в
информационном пространстве нашей родины: румынские фильмы и мультипликация
успешно затыкали дыры в убогом советском кинопрокате, румынские эстрадные
исполнители регулярно выступали в лучших концертных залах советских
республик, переводы румынской литературы открывали невиданные горизонты в
унылой плоскости социалистического реализма.

В значительной мере интерес к Румынии подпитывался и стойким флером
диссидентства, окутывавшим страну на всем протяжении брежневского застоя: