"Глеб Голубев. По следам ветра" - читать интересную книгу автора

показания своих приборов:
- Глубина двадцать девять метров!
Кратов на минутку задумался, закусив губу. Мы все пятеро смотрели на
него умоляюще. Было очевидно, что ему самому страсть как хочется
разворошить этот загадочный бугорок. Но он не решался посылать нас на
такую глубину без тщательной подготовки.
- Василий Павлович, ведь мы же ныряли, когда учились, и глубже, -
умоляюще сказала Светлана.
Кратов посмотрел на нее, потом на капитана, нахмурился и стал рыться в
своей неразлучной сумке.
Что он искал?
Василий Павлович достал из сумки инструкцию и начал сосредоточенно
изучать таблицу декомпрессии. Что там изучать? Каждый из нас наизусть
знал, сколько минут можно пробыть в акваланге на той или другой глубине и
как следует потом подниматься, чтобы не заболеть кессонной болезнью.
- Хорошо, - наконец сказал он. - Только будем строго придерживаться
инструкции. Находиться на такой глубине следует не более пятнадцати минут
и четыре минуты подниматься на поверхность...
- Почему пятнадцать? Можно и двадцать пять, - перебил его я, отлично
помня таблицу.
- Потому что я так приказываю, - строго оборвал меня Кратов. - Ясно?
Погружается Аристов, страхуют его Козырев и Смирнов.
Мишка и Борис вскочили и бросились к двери. А я мрачно посмотрел им
вслед и сказал:
- Василий Павлович, я не могу страховать, у меня что-то голова болит...
Кратов внимательно посмотрел на меня и ответил:
- Хорошо, вторым страхующим назначается Борзунов.
Обрадованный Павлик побежал на палубу. Не знаю, чему они с Борисом так
радовались. Если б нам разрешили нырять, а то страховать этого выскочку
Аристова, который всегда успевает выхватить себе задание поинтереснее.
Честно говоря, голова у меня вовсе не болела. Отказался я просто от
обиды: почему для такого ответственного погружения Василий Павлович выбрал
не меня, а Аристова? И надо же мне было влезть со своими двадцатью пятью
минутами! Конечно, он подумал, что я могу нарушить его приказ. Ну и пусть
Мишка ныряет, а я лучше посмотрю, как он будет выглядеть на экране
телевизора, чем скучать на палубе с сигнальным концом в руках...
Когда ребята приготовились, Василий Павлович не поленился сходить на
палубу, чтобы проверить их снаряжение. А мы продолжали сидеть перед
экраном и пристально рассматривали бугорок на дне. Я так пялился на него,
что глаза заболели и начали слезиться.
Василий Павлович вернулся, в кают-компании погасили свет, и снова все
придвинулись к телевизору. Несколько минут изображение не менялось. Потом
щупальца анемона вдруг заколыхались сильнее, на песок легла тень, и в
кадре появился Михаил, окруженный целой тучей воздушных пузырьков;
По-моему, он нарочно выпускал их побольше, но это было красивое зрелище.
Аристов сразу направился к бугорку и начал разрывать песок руками. Мы
все затаили дыхание и еще теснее сгрудились у экрана. Как назло, Михаил
заслонил от нас своим телом бугорок. Василий Павлович заворчал и даже
постучал пальцем по экрану, словно Аристов мог его услышать и подвинуться
в сторону. Если бы я сейчас был там, на его месте!