"Глеб Голубев. По следам ветра" - читать интересную книгу автора

- Что вы нашли, Василий Павлович? - потянул я его за рукав.
Он посмотрел на меня невидящими глазами:
- Амфора, осколок амфоры.
Теперь я и сам разглядел, что в руках у него была вовсе не раковина,
как мне показалось сначала, а кусок изогнутой стенки амфоры, обросшей
довольно толстым слоем тончайших зеленовато-бурых водорослей.
- Подержите-ка, только осторожно, - он подал мне осколок, а сам
торопливо полез в полевую сумку, с которой не расставался, по-моему, даже
во сне, и достал скальпель. Острым кончиком ножа профессор стал осторожно
счищать водоросли, и мне вдруг показалось, что на глиняном черепке
проступают какие-то знаки.
Когда Кратов расчистил осколок, стало видно отчетливое изображение
уродливой головы с растрепанными длинными волосами, оттиснутое на древней
глине!
- Медуза Горгона, очень интересно, - пробормотал Василий Павлович, не
сводя глаз с изображения. Да, на осколке амфоры в самом деле была
изображена страшная голова мифической Медузы Горгоны. Даже я узнал ее, я
читал миф о подвиге Персея, отрубившего эту голову, на которую не мог
смотреть никто из смертных. И то, что я принял сначала за растрепанные
волосы, были на самом деле ядовитые шипящие змеи, как и рассказывалось в
мифе.
Но что означал, этот рисунок?
- Трудно сказать, - ответил Василий Павлович, пожимая плечами и все
вертя перед глазами черепок. - Пожалуй, просто фабричный знак, клеймо
мастера, который сделал эту амфору, или личный знак ее владельца...
Меня немного огорчило столь прозаическое объяснение. Но то, что я
услышал дальше, снова заинтересовало меня.
- Если мне не изменяет память, мы не находили еще амфор с подобным
знаком. В городах Боспора амфоры, как правило, вообще не клеймили, -
продолжал профессор. - Надо будет порыться в книгах, и тогда мы, вероятно,
узнаем, откуда плыл этот корабль...
- Какой корабль? - не понял я.
- Греческий, который нам, очевидно, посчастливилось найти.
- Так вы думаете, что тут действительно затонувший корабль? -
прерывающимся голосом спросил Павлик, до сих пор молчавший и только тяжело
сопевший у меня над ухом.
- Конечно, корабль, - сказал Василий Павлович. - Мы слишком далеко от
берега, чтобы допустить столь значительное погружение суши. И потом...
Какая тут глубина, Трофим Данилович?
Оказывается, капитан давно спустился со своего мостика и стоял рядом с
нами в толпе притихших матросов. На мостике остался один рулевой, да и тот
по пояс высунулся из окошка, чтобы слышать все до единого слова.
- Сейчас проверим, - сказал капитан, отыскивая в толпе акустика. -
Ну-ка, Костя, включи эхолот.
Акустик помчался в свою рубку. Мы все молча ждали его возвращения.
- Восемнадцать метров, товарищ капитан! - крикнул он.
Теперь все как по команде перевели взгляд на профессора.
- Ну вот, видите, - сказал он. - Конечно, берег не мог опуститься так
далеко от своей нынешней кромки и на такую глубину. Значит, здесь не
затопленный город. Могло случиться, что эта амфора упала за борт корабля.