"Алексей Голубев. Одиссея барона Урхо " - читать интересную книгу автора

поверить ей. Будь Тонен трезв, он бы, может, и избил бы ее за наглость, но
сейчас он лишь недовольно морщился, как от запаха из давно не чищенного
сортира.
- Что за ведьма?
Женщина раскрыла рот, но ее прервал староста:
- Заткнись, дура. Она имеет в виду Линью. Она и знахарка, и скот умеет
лечить, и помогает рыбу сохранить в жаркое время. А эта дура совсем из ума
выжила.
- Сам дурак, дурой меня еще будет называть, идиот, дубина! -
истерически завопила женщина. - Вот когда начнут твоих детей ее твари жрать,
вот тогда поймешь ты, что была я права, да только поздно уже будет, будут их
белые косточки валяться, будет их дождь поливать, будут их собаки дикие
обгладывать, а ты...
- Тихо! Всех зарублю! - яростно крикнул барон, и поднявшийся было на
площади шум сразу притих. Барон был пьян, но даже в таком состоянии от него
не укрылось то, что многие жители согласно кивали и перешептывались, когда
женщина кричала свои бессвязные обвинения. После недолгого раздумья он
сказал:
- Идем к ведьме, там разберемся. Молке, Свидир, со мной, растрясите
свой геморрой, остальным ждать здесь и нагуливать жир. Кузнец, староста и
ты, - Тонен брезгливо посмотрел на женщину, - ведите. - И он забрался на
коня.
Женщина встала с земли и, злобно сплюнув в сторону кузнеца, быстрым
шагом заторопилась с площади. Староста и кузнец хмуро пошли за ней, о чем-то
вполголоса переговариваясь. Взгляды, которые они бросали вслед женщине, не
сулили ей ничего хорошего, но она, полностью уверенная в собственной
правоте, своей спиной лишь высказывала им презрение. Идти нужно было минут
десять, почти на самый край деревни. Конь барона осторожно обходил лужи и
весеннюю грязь, сам барон под его плавные движения снова задремал,
покачиваясь в седле. В какой-то момент конь остановился, и тогда барон с
трудом открыл глаза, на которые сильно давил пьяный сон. Они находились
перед обычным для деревни Урхо домом, построенным из дерева, досок и китовых
костей. Двор был чище, чем другие деревенские дворы, в нем росли какие-то
необычные растения - вот в общем-то и все, что смог разглядеть Тонен. Потом
он увидел, что вся деревня, несмотря на приказ оставаться на площади,
последовала за ними и теперь толпилась по всей улице, ожидая развязки этой
неожиданной драмы. Это взбесило успокоившегося уже Тонена, но виду
показывать он не стал. Староста зашел в дом и почти сразу вывел ту, которую
женщина с визгливым голосом обвиняла в колдовстве. Этой женщине тоже было
около тридцати лет, но выглядела она гораздо лучше, была очень опрятно
одета, и глаза ее не бегали, как у большинства деревенских жителей, а
смотрели хоть и затравленно, но прямо в глаза барона. Не все женское было
убито в ней деревенской действительностью, с удовольствием отметил Тонен и
решил про себя, что деревенские бабы просто завидуют ей. Непросто сохранить
красоту и привлекательность и непросто смириться с тем, что, когда ты уже
похожа на рухлядь, твоя соседка еще привлекает взоры мужчин. А женская
зависть может быть опаснее мужской ненависти, это барон усвоил очень хорошо
за то время, что жил на материке в империи.
- Вот она! - завопила с удвоенной силой женщина с площади, хватая себя
за волосы. - Брось ее тем змеям, которых она же вызвала, пусть они