"Джон Голсуорси. Последнее лето Форсайта" - читать интересную книгу автора

Теперь вокруг него расстилались поля золотых и серебряных цветов,
белые фигуры двигались в солнечном свете, порхали яркие птицы. Во всем было
лето. Волны сладкой тоски и сожаления заливали его душу, С сигары упал
пепел, и, доставая шелковый носовой платок, чтобы смахнуть его, он вдохнул
смешанный запах табака и одеколона. "А, - подумал он, - молодость
вспомнилась - вот и все!" И он сказал:
- Вы не сыграли мне "Che faro".
Она не ответила; не шевельнулась. Он смутно почувствовал что-то -
какое-то странное смятение. Вдруг он увидел, что она встала и отвернулась,
и раскаянье обожгло его. Какой он медведь! Ведь, подобно Орфею, и она, без
сомнения, искала погибшего в чертогах воспоминаний. И, глубоко
расстроенный, он встал с кресла. Она отошла к большому окну в дальнем конце
комнаты. Он тихонько последовал за ней. Она сложила руки на груди, ему была
видна ее щека, очень бледная. И, совсем расчувствовавшись, он сказал:
- Ничего, ничего, родная! Слова эти вырвались у него невольно, ими он
всегда утешал Холли, когда у нее что-нибудь болело, но действие их было
мгновенно и потрясающе. Она разняла руки, спрятала в ладони лицо и
расплакалась.
Старый Джолион стоял и глядел на нее глубоко запавшими от старости
глазами. Отчаянный стыд, который она, видимо, испытывала от своей слабости,
так не вязавшейся со сдержанностью и спокойствием всего ее поведения,
казалось, говорил, что она никогда еще не выдавала себя в присутствии
другого человека.
- Ну, ничего, ничего, - приговаривал он и коснулся ее почтительно
протянутой рукой.
Она повернулась и прислонилась к нему, не отрывая ладоней от лица.
Старый Джолион стоял очень тихо, не снимая худой руки с ее плеча. Пусть
выплачется - ей легче станет! А озадаченный пес Балтазар уселся на задние
лапы и разглядывал их.
Окно еще было открыто, занавески не задернуты, Остатки дневного света
снаружи сливались со светом лампы; пахло свежескошенной травой. Умудренный
долгою жизнью, старый Джолион молчал. Даже большое горе выплачется со
временем - только время залечит печаль, Время - великий целитель. На ум ему
пришли слова: "Как лань желает к потокам воды", но он не знал, зачем они
ему. Потом, уловив запах фиалок, он понял, что она вытирает глаза. Он
выдвинул подбородок, прижался усами к ее лбу и почувствовал, что она
вздрогнула всем телом, как дерево, когда стряхивает с ветвей дождевые
капли. Она поднесла его руку к губам, словно говоря: "Все прошло. Простите
меня!"
От поцелуя ему почему-то стало легче; он повел ее назад к роялю. И пес
Балтазар пошел следом и положил к их ногам кость от одной из съеденных ими
котлет.
Желая как можно скорее сгладить память об этой минуте, он не мог
придумать ничего лучше фарфора; и, переходя с ней от одного шкафчика к
другому, он вынимал образцы изделий Дрездена, Лоустофта и Челси и
поворачивал их в тонких жилистых руках, кожа на которых, покрытая редкими
веснушками, выглядела очень старой.
- Вот это я купил у Джобсона, - говорил он, - заплатил тридцать
фунтов. Очень старая. Везде эта собака раскидывает кости! Этот старый бокал
мне попался на аукционе, когда достукался распутник маркиз. Впрочем, вы