"Джон Голсуорси. Сильнее смерти" - читать интересную книгу автора

другие! Он решит, что ее оскорбили! Но оскорблена ли она? Она не могла
заставить себя думать так. Это была простая любезность, он как бы хотел
сказать ей, что играет для нее одной. Слова баронессы мелькнули в ее голове:
"Ему надо спасаться от самого себя. Жаль! Большой талант!" Да, у него
большой талант! Если человек так играет, - значит, есть что спасать в нем!..
Они ушли, прослушав последнее соло. Дома она бережно присоединила эти две
розы к остальным.
Спустя три дня Джип пошла вечером на "неофициальный прием" к баронессе
фон Майсен. Она сразу увидела его. Он стоял возле рояля вместе со своим
низкорослым, широкоплечим другом и слушал какую-то болтливую даму; вид у
него был скучающий и немного встревоженный. Весь этот день, хмурый, тихий,
со странными зарницами в небе, словно перед дождем, Джип было не по себе;
она вдруг почувствовала легкую тоску по Лондону. Теперь она ожила. Она
увидела, как низенький приятель скрипача подошел к баронессе; через минуту
баронесса подвела его к ней и представила: граф Росек. Он не понравился
Джип: темные круги под глазами, чересчур безукоризненные манеры, какая-то
холодная слащавость; но он был любезен и вежлив и хорошо говорил
по-английски. Видимо, он был поляк, но жил в Лондоне и знал о музыке все,
что можно о ней знать. Он надеется, что мисс Уинтон слышала игру его друга
Фьорсена? Но не в Лондоне? Нет? Это странно. Прошлый сезон он играл в
Лондоне несколько месяцев. Слегка раздосадованная тем, что не знала этого,
Джип ответила:
- Да, но в прошлом году я почти все лето прожила в деревне.
- Он имел большой успех. Я снова увезу его в Лондон. Это самое лучшее
для него. Как вам нравится его игра?
Ей не хотелось раскрывать свои чувства перед этим человечком,
разыгрывающим сфинкса, и Джип пробормотала:
- О, конечно, это просто удивительно!
Он кивнул головой и потом, как бы вспомнив что-то, сказал с легкой
улыбкой:
- Могу ли я представить его вам? Густав, это мисс Уинтон!
Джип обернулась. Он уже стоял позади нее и кланялся; глаза его выражали
смиренное обожание, и он не пытался скрыть это. Джип заметила, как поляк
снова чуть заметно улыбнулся; и вот она уже стоит с Фьорсеном в нише окна.
Вблизи он меньше походил на зверя в клетке и, безусловно, был элегантен в
своем роде, тщательно подстрижен, от него - то ли от платка, то ли от волос
- шел запах каких-то приятных духов, которые она, правда, не одобрила бы,
если бы он был англичанином. Он носил на мизинце бриллиантовое кольцо, но и
это не был слишком дурной тон. Высокий рост, широкие скулы, густые,
недлинные волосы, энергичное лицо, гибкая фигура, свободные движения - все
это сглаживало первое впечатление о некоторой изнеженности. Он выглядел
вполне мужественным. Он сказал со странным, жестковатым акцентом:
- Мисс Уинтон, вы и здесь моя аудитория. Я играю для вас, только для
вас.
Джип рассмеялась.
- Вы шутите надо мной, - продолжал он. - Но, прошу вас, не надо. Я
играю для вас потому, что восхищен вами. Я страшно вами восхищен. Посылая
вам эти цветы, я вовсе не хотел оскорбить вас. Это был знак благодарности за
счастье видеть ваше лицо.
Голос его дрогнул. Опустив глаза, Джип сказала: