"Зона теней" - читать интересную книгу автора (Джеймс Питер)14Блэк издал звук, напоминающий хныканье ребенка, и Алекс вздрогнула. Скулеж перешел в ворчанье на низкой ноте. Мейн смахнул с усов крошки, осушил губы салфеткой и повернулся в сторону коридора. – Тихо, малыш! Низкое ворчанье продолжалось. Мейн поднял стакан с вином и осушил его. – Великолепное. – Ты что-то совсем притих. Откинувшись на спинку кресла, он извлек из кармана сигареты, подлил вина в бокал Алекс и наполнил свой. – Прекрасный напиток. – «Монтепульчиано д'Аббуццо». – Пардон? Блэк снова заворчал. Повернувшись, Мейн посмотрел в его сторону. – Тихо! – крикнул он. – Для Италии на удивление хорошее вино. Поразительно. – На эту тему тебе лучше поговорить с Дэвидом – сможешь написать книгу. Помолчав, он поднял на нее глаза: – Иисус неплохо разбирался в винах. – Иисус? – Он превратил воду не в какое-то там пойло. Кто-то даже спросил трактирщика, почему он такое хорошее вино приберег под конец. Она улыбнулась: – Итальянское? – Нет, мой бог, конечно же нет. Скорее всего, ливанское. Блэк снова зарычал. Филип нахмурился, но промолчал. – Так что ты думаешь о чемодане? Он помолчал, раскуривая сигарету, словно это был наркотик, который должен был дать ему силу заговорить. – Я думаю, ты положила его слишком близко к краю кровати. Она отвела глаза. – Нет, Филип, я этого не делала, и ты это знаешь. Мейн встал и направился к дверям. – Блэк! – Пройдя по коридору, он увидел, что собака стоит, не сводя взгляда с лестницы. И снова раздалось низкое рычание. – В чем дело, малыш? Пес не обратил на него внимания. – Там наверху ничего нет, малыш. Мейн удивленно уставился на собаку, начиная испытывать какое-то смутное беспокойство. Повернувшись, он сделал несколько шагов и зашел в туалет под лестницей. Закрыл двери, включил свет и поднял крышку сиденья. Он поймал себя на том, что его бьет дрожь. Тут было холодно, как в холодильнике. Он взглянул на четкие черно-белые разводы обоев и заметил, что они отливают сырым блеском; провел пальцем по стене и увидел, что тот стал влажным. Он стал разглядывать его; казалось, пока он тут стоял, температура еще понизилась. Над его правым ухом раздался резкий, как пистолетный выстрел, треск; он увидел тень и инстинктивно дернулся. Целая полоса обоев отделилась от стены и упала на него. Он отвел ее рукой, и полоса опустилась на пол у его ног; другая полоса обоев прямо перед ним начала медленно сползать вниз. Мейн потушил свет и выскочил, плотно прикрыв за собой дверь. Несколько секунд он стоял в коридоре, пытаясь понять, не привиделось ли ему все это, потом взялся за дверную ручку, но передумал, резко повернулся и вернулся в кухню. Алекс посмотрела на него с беспокойством: – С тобой все в порядке? Он промолчал. – Ты как будто взволнован. – У тебя давно эта сырость в туалете? – Сырость? Какая сырость? – Обои просто пропитаны влагой, они отклеиваются от стены. Он увидел, что Алекс нахмурилась. – Не может быть. Дом сух, как старая кость. – Может быть, где-то протекает труба? – Утром вызову водопроводчика. – Я сам гляну, возможно, там какая-нибудь ерунда. – Он снял пиджак и повесил его на спинку стула. – Я сделаю кофе, – сказала она ему вслед. Неся кофе в гостиную, она слышала, как Мейн поднимается наверх. Блэк сидел у входных дверей. – Привет, малыш! – сказала она. – Хочешь выйти? Бультерьер не обратил на нее внимания. Алекс опустила поднос, вынула из плеера «Дона Джиованни» и поставила композицию Моцарта. На бюро она увидела стопку нераспечатанных писем и, подойдя, стала перебирать их. Почерк на одном-двух конвертах показался ей знакомым, но она не могла заставить себя вскрыть их. «Только не сейчас, – подумала она, – потом, когда я снова обрету силы»; на мгновение она усомнилась, вернутся ли они когда-нибудь к ней. Наполнив чашку, Алекс села на диван. Мейн вошел в комнату, вытирая ладони о брюки. – Черного или с молоком? – Черного, пожалуйста. – Нашел, в чем проблема? – Нет. – Но все равно спасибо. Он сел рядом с ней и начал задумчиво тянуть кофе. – Завтра принесу кое-какие инструменты. Подниму половицы; может, утечка где-то в сочленении труб. – А я и не знала, что ты такой мастер. – У всех есть скрытые таланты. – Можешь написать книгу на тему «Сделай сам». – Слишком большая нагрузка, такое руководство да еще книга о происхождении жизни. – Не говоря уже о поэзии. Алекс почувствовала, как Филип внезапно напрягся и бросил взгляд за ее плечо. – Все в порядке? – Она поймала себя на том, что тоже поворачивается – ею овладевало беспокойство, Филип нахмурился – ему было явно не по себе. Она слушала музыку и молчала. Постепенно он расслабился и, поставив чашку, мягко положил руку ей на плечо. Алекс слегка откинулась назад, нежно прильнула к нему, ощущая какое-то странное чувство неловкости. Она поежилась. – Это «Фигаро»? – Да. Отдельные партии, Моцарт такой разный… Ей хотелось говорить, спорить, лишь бы слышать его голос, лишь бы избавиться от непонятного страха, захлестнувшего ее. Сегодня к вечеру те воскресные кошмары снова вернутся, подумала она. – Ты все молчишь. Он вскинул брови. – Пенни за каждую твою мысль. – На этом не разбогатеешь: как мой литературный агент, ты должна была бы это знать. Она рассмеялась и замолчала, слушая музыку. Рассыпался в трелях французский рожок – вот типичный Моцарт, веселый и стремительный. Невольно она стала отстукивать ногой ритм, чувствуя, как в такт музыке подрагивают пальцы Мейна у нее на плече. – О господи, – вздохнула она, – ну почему все это должно было случиться, ну почему? – Гм… – Так ты объясняешь происхождение жизни? – Что? – Гм, – передразнила она его. Алекс почувствовала, как он наклонился вперед, услышала звяканье поставленной на стол чашечки. – Ты оправишься, старушка; только для этого потребуется время, много времени. Хотел бы я дождаться, когда это произойдет. У нее появилось импульсивное желание сказать ему: «Ты дождешься!», неожиданно ее охватило странное волнение, и она почувствовала прилив бодрости. Алекс сделала глоток кофе. – Знаешь, просто смешно… мое настроение меняется несколько раз в час. Как на качелях – то вверх, то вниз. Он кивнул: – Какое-то время так и будет. Она отвела взгляд. – Ты что, специалист по любому вопросу? – Да нет, честное слово, нет. Просто невежество – опасная штука. – Значит, ты знаешь все? Его рука сжала ее плечо. – Нет, слава богу, нет. – Несколько секунд он сидел молча. – У меня в школе был учитель, этакий напыщенный маленький человечек, который с большим самодовольством рассказывал нам, что он никогда не водил машину и не знает, как это делается. Зато великолепно умеет управлять паровозом. Алекс улыбнулась. – Он водил его в 1926 году во время всеобщей забастовки от Кингс-Кросс до Эдинбурга, без остановки. И утверждал, что ему по-прежнему принадлежит неофициальный рекорд скорости на этой трассе. – Жизнь полна странных маленьких людей, делающих странные маленькие вещи. – Она увидела лицо Мейна совсем близко, заметила оспинки на побледневшей скуле, рыжую щетину его усов; удивившись, она дернулась и почувствовала мягкое прикосновение щетины к ее носу, к ее губам, его голубые широко раскрытые глаза расплывались перед ней – словно глаза дантиста, когда ты сидишь у него в кресле, подумала она. И вдруг его лицо изменилось, и она увидела перед собой Фабиана. – Нет! – вскричала Алекс, резко откачнувшись назад. – Нет! Лицо Фабиана расплылось и исчезло, и она увидела, как Мейн потрясенно смотрит на нее, на мгновение оцепенев, затем на его лице появилось смущенное, застенчивое выражение. – Прости, – робко сказал он. – Я… м-м-м… Она продолжала смотреть на него широко раскрытыми глазами, ее била дрожь. Алекс видела Фабиана так ясно, так живо. В нем было что-то трогательное и в то же время глубоко омерзительное. Господи, какие странные шутки играет с ней воображение. – Прости, Филип, – сказала она. – На самом деле я… ну, не знаю… я не готова. – Она почувствовала, как его рука соскользнула с ее плеча; он наклонился вперед, поставил локти на колени. – Нет, это моя ошибка, только моя, – сказал он. – Ты всегда казалась мне… такой потрясающе привлекательной, что я… я… – Он выпрямился и улыбнулся добродушной, растерянной улыбкой. – Думаю, мне лучше пойти спать, – сказала она. Он взглянул на часы: – О господи, как поздно. – Он неторопливо поднялся, снова огляделся, и она увидела, что он испуган. – С тобой все будет в порядке? Алекс кивнула и сделала гримасу. – Должно быть, почему бы и нет? Мейн направился в холл. Ну и холодина… Он потер руки и зашел в кухню. А тут и вовсе мороз. Он осмотрелся: может быть, и здесь отсырели стены или же то было всего лишь его воображение? Неожиданно Мейн почувствовал себя очень неуютно – дом не принимал его, он приказывал ему уходить. Мейн с подчеркнутой медлительностью снял пиджак со спинки стула и натянул его, после чего опять осмотрелся. Холод пронизывал его до костей. Он коснулся стены и провел по ней пальцем сверху вниз; палец остался сухим. С трудом сдерживая сотрясавшую его дрожь, он поднял глаза к потолку, затем подошел к дверям, повернулся и в последний раз окинул взглядом кухню. – Да пошел ты!.. – громко и твердо сказал он, после чего, развернувшись, вышел в холл. – Ты что-то сказал? – спросила Алекс, вынося поднос из гостиной. – Я? Нет. – А я уверена, что слышала твой голос. – Просто я окликнул Блэка, вот и все. – А-а… Он вытащил из кармана смотанный поводок, и Блэк сразу же оживился, запрыгал вокруг него, радостно взлаивая. – Домой, малыш! – Спокойной ночи, Филип. – Спасибо за ужин. – А тебе спасибо за вино. – Она быстро поцеловала его в щеку. – Будь осторожен. – Можешь пожить у меня, если… э-э-э… если хочешь. Займешь опять свою комнату, милости просим… если тебе не хочется… Она покачала головой: – Благодарю, но это мой дом. Мне просто нужно снова к нему привыкнуть, вот и все. Как ты понимаешь, Фабиан тут больше никогда не появится. – Она закрыла дверь, слыша, как собака заливается в ночи радостным лаем, и повернула ключ в замке. И сразу же на нее снизошли мир и покой, словно неведомое зло ушло наконец из этого дома. |
||
|