"Игорь Михайлович Голосовский. Алый камень " - читать интересную книгу автора

Он вернулся поздно вечером и рассказал, что ему удалось переправиться
на другой берег и поговорить с пассажирами и с капитаном утонувшего
теплохода... От пассажиров лесник узнал, что погибло много людей.
Тяжелораненых и обожженных уже отправили на моторной лодке в больницу, в
областной центр Борск. За остальными прислан из Мшанска катер... Скоро
начнется посадка...
Лесник разыскал капитана на борту катера. Капитан стоял на палубе и
записывал в блокнот фамилии пассажиров, поднимавшихся по трапу. Уставший
человек с закопченным лицом и перевязанной рукой сперва отмахнулся от
лесника, но, услышав про спасенную девушку, сделал отметку в своем блокноте
и пообещал сообщить о ней начальнику Мшанского порта.
Капитонов попытался расспросить пассажиров, не знает ли кто-нибудь из
них девушку, но вскоре вынужден был отказаться от своего намерения. С
полураздетыми, обожженными людьми говорить было трудно: они не понимали
его... Плакали дети. Над рекой стоял гул.
Вечером катер отвалил от берега, а лесник вернулся домой.
Девушка не приходила в сознание весь день. К вечеру у нее поднялась
температура, и она начала бредить. Она лежала, закинув голову, теребя
пальцами одеяло, и шевелила запекшимися губами. Егорышев и Капитонов
наклонились к ней и услышали:
- Матвей! Матвей!..
Она звала Матвея всю ночь. На рассвете Капитонов запряг в телегу коня и
отправился в Мшанск. Он вернулся вечером с врачом. Врач осмотрел девушку,
сказал, что у нее, судя по всему, просто сильное нервное потрясение, в
больницу везти ее не нужно, тишина и целительный лесной воздух вылечат
быстрее лекарств.
Утром жар спал и девушка очнулась. Она открыла большие карие глаза и с
недоумением оглядела темную горницу. Потом глаза ее остановились на
Егорышеве, она наморщила лоб, припоминая.
- Спокойно, спокойно, - тихо сказал Егорышев и положил ей руку на
плечо. Но она сбросила его руку, села на кровати и отчаянно крикнула:
- Матвей!
Вбежала Софья Петровна. Она обняла девушку, попыталась ее уложить, но
та, закрыв глаза, билась головой о стену, рвала на себе волосы и дико
кричала:
- Матвей! Матвей! Потом она упала и затихла.
На рассвете она снова очнулась. Когда она открыла глаза, Егорышев
позвал Софью Петровну и Капитонова. Он боялся, что больная снова будет
кричать и биться, но она лежала спокойно. Взгляд ее был осмысленным и
равнодушным. Она понимала, где находится, пила бульон, которым поил ее
Егорышев, но не размыкала губ... Егорышев читал ей вслух газету, ненадолго
включал радио, как советовал доктор; она лежала на спине, широко раскрыв
глаза, и смотрела мимо Егорышева. Иногда она плакала, и Егорышев не мог на
нее смотреть в эти минуты, у него сжималось горло от жалости к ней, и он
отворачивался. Девушка не всхлипывала. Она лежала неподвижно и тихо, а слезы
катились по ее щекам и падали на подушку...
Потом она стала реже плакать, поворачивала голову, когда Егорышев
приносил ей есть, и смотрела уже не на потолок, а в окно, за которым дремало
золотое северное лето. Однажды она, выпив бульон, приподнялась на локте и
спросила: