"Шарль де Голль. Спасение 1944-1946: Военные мемуары, том 3 " - читать интересную книгу автора

потребления..."
Без сомнения, эти меры вызваны нынешними обстоятельствами, но они
соответствуют принципам обновления, которых желало достичь движение
Сопротивления, ведя борьбу с оккупантами: "подчинить частные интересы общим;
все крупные ресурсы общественного богатства должны использоваться ко
всеобщей пользе; раз и навсегда должны быть упразднены все коалиции по
интересам; наконец, чтобы каждый из сыновей и каждая из дочерей Франции
могли бы жить, трудиться и воспитывать своих детей достойно и в
безопасности".
В конце выступления я обратился "к мужчинам и женщинам, сражавшимся в
Сопротивлении: "Вы, крестоносцы, осененные Лотарингским крестом! Вы, ядро
нации в ее битве за честь и свободу, завтра вам предстоит увлечь остальных в
борьбу за величие нации. Так, и только так, будет одержана великая победа
Франции".
На этот раз я говорил не о намерениях на будущее, но о ближайших мерах,
которые непосредственно затрагивают интересы [12] людей. Вчера, в Лондоне
или в Африке, речь шла о возможных, гипотетических действиях, а сегодня в
Париже - о конкретных делах. Воодушевление вдохновило порыв "Свободной
Франции", оно же определяло и планы Алжирского комитета. Теперь же в
действиях правительства доминировала политика. Но не повлияют ли все те же
насущные и противоречивые проблемы облеченных теперь властью руководителей в
свою очередь на их подопечных? Сможет ли сохраниться это единение чувств,
установившееся, наконец, в Сопротивлении, теперь, когда страна постепенно
становится вне опасности? Впечатления, которые я вынес из происходящего на
заседании во дворце Шайо, заставили меня усомниться в этом.
Но надо признать, что, войдя в зал, заняв свое место и выступив с речью
вслед за красноречивым обращением Жоржа Бидо, я был встречен бурными
овациями. Слыша только приветственные возгласы, я мог бы подумать, что
нахожусь на заседаниях единомышленников в лондонском Альберт-холле или в
Браззавилле или выступаю перед единой аудиторией в Алжире, Тунисе или Аяччо.
И все же по еле ощутимой разнице эмоционального фона, некоторой дозировке
аплодисментов, знакам и взглядам, которыми обменивались присутствующие, по
рассчитанной смене выражения лиц в ходе моей речи я почувствовал, что
"политики" как прежнего, так и нынешнего призыва привносили определенный
оттенок в свое одобрение. И можно было понять, что совместные действия будут
осложнены оговорками и условиями.
Более чем когда-либо мне нужно было опереться на народ, а не на
"элиту", желавшую встать между нами. Мою популярность можно было сравнить с
капиталом, который возместит осложнения, неизбежные в разрушенной стране.
Для начала я должен был воспользоваться ею для установления в провинции
твердой государственной власти, как я сделал это в Париже.
Корыстолюбивые выскочки, находившиеся во многих департаментах страны,
вносили смуту в нормальную работу администрации. Конечно, ранее назначенные
комиссары республики и префекты оставались на своих должностях, но им было
неимоверно трудно расставить все по своим местам. За четыре года накопилось
слишком много гнева, не находившего выхода и взорвавшегося в той
неразберихе, что последовала за бегством врага и разгромом его сообщников.
Многие структуры Сопротивления желали сами участвовать в чистках и
наказаниях. [13] Вооруженные группы партизан поддавались желанию чинить
самосуд над пленными врагами и их пособниками. Во многих местах общественная