"Эбрахим Голестан. Тайна сокровищ Заколдованного ущелья" - читать интересную книгу автора

подчинить себе окружающий мир. Уверенность в своем капитале защищала его от
подозрительности, а расточительность придавала ему оптимизм. Обретенное
богатство, сама быстрота, с которой он заполучил его, наполняли его
гордостью за себя и выделяли из числа прочих. Хотя нынешнее самоутверждение
компенсировало прежние горести, вместе с тем настоящее еще больше
подчеркивало былые поражения и усиливало желание отплатить за них. Воистину
духовные изменения были велики, хотя они и не так бросались в глаза, как
перемены в одежде.
Девушка меняла наряды по три-четыре раза на дню, постоянно обуреваемая
кокетством и жеманством. Она кидалась то на одно, то на другое; красилась,
мазалась, пудрилась, румянилась, все время вертелась перед зеркалом и
любовалась собой.
С пареньком - родственником жены ювелира - все было просто и ясно. Он
думал только об одном: как бы прославиться в искусстве. Вид искусства не
имел большого значения, достаточно было получить в нем известность. Конечно,
кино стояло на первом месте... Для начала он освоил кое-какие
профессиональные термины и выражения, а его обширные планы на будущее
заключались в том, чтобы завести твидовую панаму, повесить на грудь
экспонометр и купить две пары солнечных очков - одни на каждый день, другие,
потемнее, для съемок - да заготовить пачку фотографий, изображающих его
самого: тут он прильнул к объективу кинокамеры, там дает необходимые
указания актерам, а здесь наставляет съемочную группу или командует "Стоп" и
"Мотор" или предается творческим раздумьям. Он только никак не мог решить,
отпускать ему бороду или нет, а если отпускать, то мушкетерскую или
шкиперскую. Ну ладно, со всем этим можно подождать, но уж очень ему
хотелось, чтобы его интервьюировали, а он, в соответствии с духом времени,
говорил бы: "Пойми, старик...", "Секс в наши дни...", "Современные успехи в
использовании импровизационного искусства...", "Вспышка благородства под
ядовитыми нападками сатиры...", небрежно ронял бы: "бунтарство", или
"разумеется, ностальгия, то есть тоска по родине", или "Жан-Люк Годар",
"средства массовой информации". И опять "понимаешь, старик", и опять
"сатира", "традиция", "молодое поколение", "наша великолепная восьмерка",
"подлинность", "борение духа", "Сохраварди и Халладж", "Мать Востока"
(сам-то он ничегошеньки не смыслил во всем этом, кроме, пожалуй, секса, да и
то лишь от распущенного воображения). И тогда репортеры, которые в начале
"интервью" или "беседы" обращались к нему запросто и даже на "ты",
преисполнившись почтения, благодарили бы его...
Они бродили по магазинам как во сне - все, кроме жены ювелира, витали в
грезах. Пока крестьянин и девушка, потрясенные и подавленные, глазели на
витрины, пока будущему знатоку киноискусства являлась за стеклом слава и
даже мерещилась тень "Оскара", жена ювелира нашептывала на ухо стоящему за
прилавком продавцу:
- Чего зря стараться, ты знай себе называй цену повыше - вот и все
дела! Но помни, половина дохода - в мою пользу. Сообразил, что к чему?

28

Поступательное развитие человечества, в частности технический прогресс,
понемногу проникало и в пещеру. Крестьянин немало раздумывал над тем, что
предпринять, дабы уберечь свою плодоносную ниву, залог счастья и удачи, и