"Уильям Голдинг. Хапуга Мартин" - читать интересную книгу автора

- Благодарю вас, Мартин, это все.
- Да-да, сэр, благодарю вас, сэр.
Он заливается краской, как шестнадцатилетняя девица.

- Старик, она жена продюсера, соображаешь, что делаешь?

Необычно маленький французский словарик, похожий на необычно большую
красную резинку.

Черная лакированная шкатулка для хранения денег, со стершейся
позолотой.

В китайской шкатулке было что-то неуловимое. Иногда это была украшенная
резьбой коробочка из слоновой кости, куда вложены еще несколько таких же,
иногда - просто ящичек вроде тех, где хранятся деньги. Но при всей
неуловимости с ней связывалось что-то значительное и что-то навязчивое.
Старик, она жена продюсера. Толстая. Белая. Как личинка с малюсенькими
черными глазками. Я бы тебя съел. Я так хотел бы сыграть Дэнни. Я бы тебя
съела. Я с радостью дала бы тебе роль. Как я могу тебе что-то дать, пока
тебя не съем? Он со странностями. Он бы с удовольствием тебя съел. И я бы
тебя с удовольствием съела. Ты, моя прелесть, не личность, ты - инструмент
для получения удовольствия.
Китайская шкатулка.
Меч - это фаллос. Какая грандиозная, сногсшибательная шутка! Фаллос -
это меч. Лежать, пес, лежать. Всеми четырьмя лапами. Знай свое место.

Он вскрикнул: перед ним возник чей-то профиль. Профиль одной из
покрытых перьями летающих рептилий. Усевшись на каменной плахе, она скосила
глаз, уставилась на него. Он вскрикнул, и широкие крылья забились,
захлопали, умчались прочь. И тотчас синее небо и камень заслонила блестящая
картинка. Яркое пятно, то опрокинутая на бок восьмерка, то круг. В круге
переливалось синее море, над которым кружили чайки - кружили, покачивались
на волнах, что-то смаковали и дрались. Он ощутил, как под ним тряхнуло
эсминец; на мостике воцарилось зловещее спокойствие и тишина; рядом
скользнул какой-то дрейфующий на воде предмет - неприметный, и мерзкий, и
тихий, среди дерущихся клювов, инструмент для получения удовольствия.
Он выбрался из щели на солнце, встал и вяло сообщил воздушному
пространству:
- Я проснулся!
Глубокая синева с белыми бликами и сверкающими вспышками. Пена, пышно
взбитая вокруг трех скал.
И провел черту под ночью:
- Сегодня день размышлений.
Быстро раздевшись до брюк и свитера, он раскидал одежду на солнце и
спустился к Красному Льву. Вода стояла так низко, что мидии оказались совсем
рядом, на уровне ватерлинии.
Мидии можно было есть, но они скоро надоедали. На миг он задумался: не
набрать ли несколько леденцов? - но желудок не принял эту мысль. Тогда он
подумал о шоколаде, вспомнил о фольге. Он сидел, механически пережевывая
мидии, а мысленно видел, как на солнце ярко вспыхивает серебро.