"Уильям Голдинг. Бумажные людишки " - читать интересную книгу автора

снега. Он перехватил Мэри-Лу у меня и увел. Вернувшись, он извинился за
нее, что вызвало у меня улыбку чуть ли не до ушей.
- Она очаровательна, Рик. Я считал, что это литературная условность,
Рик, но знаете, когда она падает в обморок, то становится не зеленой и
страшной - просто делается еще прозрачнее.
- Она сказала, что завтра не пойдет с нами.
- Неужели ей ничто не нравится? Я имею в виду...
- Можно сказать, - Рик замялся, - она нематериальна.
- Кошки? Собаки? Лошади?
Он начал медленно краснеть.
- Вы там были вдвоем, Рик. Недавно.
- В этом месте вы долго жили, Уилф.
Я задумался о месте, где долго жил. Единственном таком месте. Чудный
старый дом, заливные луга, рощи, живые изгороди, голые холмы по обе стороны
широкой долины, огромные дубы и купы вязов, которые, по уверению Элизабет,
умирают. Я почувствовал одиночество.
- Вам там понравилось?
- Еще бы!
- Почему?
Я никогда не слышал подобного от взрослого человека, но он это сказал:
- Столько зелени. И белая лошадь, вырубленная в склоне холма, - все
такое старинное...
- Когда я там был в последний раз, с одной стороны Белой лошади по
воскресеньям устраивали мотокросс. А с другой археологи, сдирают торф
слоями.
- Но люди, Уилф! Обычаи...
- Особенно кровосмешение.
- Вы...
- Нет, я не шучу. И не забывайте про друидские жертвоприношения.
- Вы... вы... ну, вы и даете, Уилф!
- Как правило, из надежных источников. Стратфорд-на-Эвоне Уилфрида
Баркли.
- Не верю, сэр.
- Что вы искали? Мои отпечатки пальцев?
- Мне нужно было поговорить с ней. Многие вещи знает только она.
- Еще бы, черт возьми.
- И бумаги.
- Послушайте, Рик Таккер. Это мои бумаги, и никто, повторяю, никто не
сунет в них нос.
- Но...
- Таково было условие. Дом остается за ней, в случае чего переходит к
Эмили. А бумаги мои.
- Естественно, Уилф. Она сказала, что все прошло очень цивилизованно.
- Элизабет? Она так сказала? Черт возьми, это...
Я умолк, не столько из остатков привязанности, сколько из
осторожности. Элизабет, конечно, соврала. Процедура развода была крайне
мучительна, она разбила бы мне сердце, если бы оно у меня было, и только
Джулиан сумел оформить все юридически пристойно. Я пошел на всяческие
уступки, не из благородства, а чтобы покончить с этим раз и навсегда.
Джулиан не допустил, чтобы неразрывно связывавшая нас взаимная ненависть