""Золотая гирлянда. Ранние учителя Кагью в Индии и Тибете"" - читать интересную книгу автора

"Спеть песнь, прежде не слышанную".
Я прошел долгий путь,
И мое тело подавлено усталостью.
Поэтому эта песня не мелодична и не чарует сердце.
Я не обучался поэтическому мастерству,
Однако, так как нет ни одного более важного, чем ты,
И я не могу отказать такой значительной персоне,
Я буду петь замечательную, прежде никогда не слышанную,
Песню мысли Великого Брамина.
Вы следуете сутре и тантре, те, кто сидит на этих сидениях,
И, пожалуйста, слушайте внимательно и обдумайте это в сердце.
В третьем месяце предыдущей весны
Я приехал из центрального Непала.
После пребывания в дороге до обеденного времени
Я прибыл на непальскую заставу,
В город грубых людей.
Так как чиновники издевались над всеми, кого только встречали,
Среди других тибетцев
Я был удержан на несколько дней и не мог сопротивляться.
Однажды ночью в легком сне
Две прекрасные девушки-браминки,
Застенчиво улыбающиеся, переглядывающиеся уголками глаз,
Явились мне и сказали:
"Ты должен идти к Шри Парвата на юг!"
Я сказал: "Я никогда там прежде не был
И не знаю пути".
Две девушки сказали:
"Тебе не нужно делать что-то трудное.
Мы перенесем тебя туда на своих плечах".
Они посадили меня в паланкин с шелковым обрамлением
И подняли его в небо подобно зонтику.
Как светящаяся вспышка, в одно мгновение
Я достиг Шри Парваты на юге.
В прохладной тени рощи деревьев плакса
На сиденье из трупа
Сидел господь Сараха, Великий Брамин.
Никогда прежде я не оказывался перед таким великолепием.
С двух сторон располагались две богини.
Его тело было украшено кладбищенскими орнаментами.
Его исполненное радости лицо улыбалось.

"Добро пожаловать, мой сын!" - сказал он.
Видя господина, я испытывал невыразимую радость.
Волосы на моем теле стали дыбом, и я не сдержал слез.
Я обошел его семь раз и простерся перед ним.
Я поставил ступни его ног на макушку головы,
"Отец, распространи на меня свое сострадание", - просил я.

Он благословил мое тело своим.
Когда он коснулся рукой верхушки моей головы,