"Гораций Леонард Голд. Герой. (США)" - читать интересную книгу автора

Ронконкома освобождена только ради его маленького корабля?
Ашокан должен быть перегружен, должен задыхаться от кораблей,
обычно взлетавших и садившихся в обоих портах. Это
бессмысленно...
- у вас ремонт? - недоуменно спросил он.
- Ничуть. Порт в наилучшем состоянии. Как вы себя
чувствуете, дружище?
- Неплохо, - рассеянно ответил Лайонс.
- И это все? - вскричал диктор. Но Лайонс захлопотал над
управлением. Гигантские здания с плоскими крышами для посадки
геликоптеров, паутина мостов, ярусы механических тротуаров и
шумных улиц, кишение в воздухе. Манхэттен - и с ним опасность
столкновения. Он поднялся выше, над всеми воздушными путями,
пролетел над Ист-Ривер, теперь лишенной мостов, через Куинс.
Постепенно он снижал бешеную скорость. Длинный овал озера
Ронконкома лежал прямо впереди.
Лайонс не был так бесстрастно спокоен, как могло
показаться. Ему нужно было приземлиться, и приземлиться хорошо.
Всякий пилот- кругосветник вел бы себя точно так же. Главное
было - благополучно посадить корабль, а это требовало огромных
усилий.
Думая лишь о своей задаче, Лайонс поднял корму, затормозил
и, едва не задев ангары, соскользнул по длинной плавной линии
прямо на воду.
Тьма, черная, свистящая, головокружительная водяная тьма,
затопила визиоэкраны, разливаясь вдоль корпуса с оглушительным
ревом.
Потом вода пожелтела. Корабль задрожал, тяжело закачался и
тяжело осел на дно.
Что-то подхватило его, протащило по дну озера и выволокло
на берег, между пассажирской и грузовой платформами огромной
ракетной станции.
- О'кэй, Лайонс! - вскричал диктор. - Выходите!
Но Лайонс тупо сидел в своем гидравлическом кресле,
оцепенев от испуга.
- Я... я не могу, - пробормотал он. - Вся эта толпа...
Обе платформы были заняты множеством людей. Он начал
понимать, почему весь ракетный транспорт был переведен из
Ронконкомы. Он не слышал шума толпы, хотя видел широко открытые
рты людей, истерически размахивающих руками, вертящиеся
трещотки. - Н-не хочу в-выходить, - прошептал он.
Сквозь двойную оболочку корпуса доносился слабый стук.
- Выходите, Лайонс, - уговаривал диктор. - Не можете же
вы просидеть там весь день!
Так много людей, лихорадочно подумал Лайонс. Даже
небольшая группа смутила бы его: Так долго он пробыл один, без
всяких собеседников, что даже не был уверен, сможет ли вообще
говорить связно. Это были долгие месяцы смертельного, абсолютно
пустого, как вакуум, молчания, одиночества в тесном корабле,
когда даже ближайшие планеты казались лишь далекими светлыми