"Татьяна Голубева. Гетто для ангелов " - читать интересную книгу автора

Хинкап нежился в постели, оттягивая момент окончательного пробуждения.
Он уже слышал сквозь остатки сна шаги Сойты в соседней комнате, слышал, как
она тихонько звякает посудой, переставляет что-то. Вот шаги Сойты
приблизились к двери комнаты Хинкапа, Сойта легонько стукнула пальцами по
косяку и сказала негромко, словно зная, что Хинкап уже не спит:
- Хинкап, вставайте! Завтрак готов.
Хинкап вскочил, уронив одеяло, и пошел в ванную. В первые дни
пребывания в этой странной лесной деревне его удивляло, что в домах,
выглядевших снаружи как едва ли не первобытные избы, оказались прекрасные
условия, - ванные комнаты, электричество и прочее, - но потом он как-то
перестал об этом думать. Он вообще мог думать только о Сойте. И даже не в
красоте этой женщины было, наверное, дело, а в том невероятной силы обаянии,
которое исходило от каждого ее жеста, взгляда, улыбки...
Хинкап познакомился со всеми жителями лесного поселка - гостя приняли
так, что Хинкап оказался полностью покоренным этими людьми, отдался на волю
случая и жил, не беспокоясь о будущем, - и хотя раз в неделю бывал на своем
катере, но думал о появлении ремонтников теперь уже скорее с опасением, - в
глубине души ему не очень хотелось, чтобы его нашли. Прошлое, включающее в
себя службу, спешку, обязанности затянулось в памяти легким серебристым
туманом - таким, как тот, что иной раз по утрам стелился между домами в этой
спокойной и ласковой лесной обители, затерянной в глуши. Но сами по себе
прогулки к катеру составляли одну из радостей его теперешней жизни - потому
что в этих прогулках его всегда сопровождала Сойта.
Иногда, перед сном, Хинкап вдруг на мгновение пугался собственного
безразличия к прошлому, но быстро забывал обо всем, убаюканный мыслями о
Сойте... Он не страдал излишней склонностью к самоанализу, и потому
воспринял все случившееся с ним относительно спокойно. Немного встревожило
его вновь повторившееся видение - Сойта, как и девочка в лесу, в первый день
пребывания его здесь, на Алитоле, вдруг показалась ему древней старухой. Но
когда Хинкап сказал об этом Сойте, она успокоила его, объяснив, что это не
болезнь; так бывает со всеми, потому что в лесу есть дерево, вертас, аромат
которого навевает галлюцинации. "Когда оно цветет, мы не ходим в лес, -
сказала Сойта, - но иной раз ветер приносит пыльцу, - и тогда мир предстает
перед нами искаженным. Ничего опасного здесь нет". И больше Хинкап не думал
об этом.
Несколько раз Хинкап пытался сообразить, почему, собственно, жители
лесного поселка не работают, - то есть они, безусловно, много трудились,
читали, писали, спорили, - но Хинкап имел в виду какую-то службу, и
собирался спросить об этом Сойту - но каждый раз почему-то забывал задать
этот вопрос.
Хинкап тоже много читал здесь - освоившись с языком, он стал поглощать
книги об Алитоле, знакомился с историей, культурой - и удивлялся себе,
поскольку никогда прежде не был заядлым читателем. А вечерами они
усаживались у камина, и Сойта расспрашивала Хинкапа о Земле, о том мире, в
котором родился и жил Сол. Почтальон рассказывал, вспоминая самые мелкие
подробности своей жизни... и его ничуть не удивляло, что Сойта, рассказывая,
в свою очередь, об Алитоле, почти ничего не говорила о своем лесном мире. И
почему-то Хинкапу нисколько не был интересен этот мир, - хотя в нем и жила
Сойта. Лишь сама эта женщина имела для него значение. Она была... она была,
как душистый весенний сад, как золотой луч, как роза, укрытая в густой