"Анатолий Дмитриевич Голубев. Убежать от себя " - читать интересную книгу автора

Когда игроки раскатились на виражах, на льду лежал скорчившийся Улыбин.
Судья, потеряв контроль над полем, не сразу заметил лежащего, и еще какое-то
время за шайбу боролись в углу, пока не прижали к борту.
Рябов крикнул:
- Улыбин! Алеша!
Тот не поднял головы. Врач, перемахнув через бортик, скользящим шагом
засеменил к Улыбину. Рябов вздрогнул, увидев густое красное пятно,
расплывавшееся под ухом лежащего. С трудом перебросил через борт тяжелый
живот и, рискуя растянуться на скользком льду, ринулся следом. Вместе с
врачом и успевшим подкатиться ближайшим судьей, перевернули Алексея.
Глаза закрыты. Лицо мертвенно бледно. Лопнувший ремешок не удержал
шлема, и он покатился по льду, будто отрубленная голова. Из рассеченной
щеки, вздувшейся, подобно пузырю, костной опухолью, пульсировала кровь,
заливая белый воротничок и как бы растворяясь на фоне красной рубашки.
Рябов вырвал из кармана цветастый платок и приложил к щеке:
- Леша! Леша! Что с тобой, Леша?
Но тот лишь безвольно покачал головой, или она сама закачалась, неуютно
лежа на руке врача.
- Борис Александрович! Плохо! Он без сознания. Шок!
Врач приподнялся на локте, очевидно желая сделать знак санитарам. Но
сгрудившиеся кружком игроки обеих команд стояли, как витязи, в торжественной
охране, опершись на клюшки. Кто с участием, кто с удивлением смотрел на
поверженного. Рябов поймал себя на мысли, что впервые видит вот так, снизу,
стоящих хоккеистов, кажущихся огромными по сравнению с Улыбиным.
"Удар пришелся по щеке! Сотрясение. Вряд ли тяжелое... Просто легкий
нокаут. Проморгается! Рассечения особого нет - кожа лопнула под напором
вздувшейся кости. Но на две недели как минимум ищи замену Улыбину. Ах, не
вовремя это! И надо же было его подначить! Увести, увести от дуэли
следовало!"
И это была ложь! Никакие силы не заставили бы Рябова снять Улыбина с
игры раньше: слишком велик риск упустить победу, которая уже в кармане.
Прибыли носилки. Улыбина, так и не пришедшего в себя, аккуратно, как
нечто ценное, но отработанное, уложили под одеяло и понесли через дверь, в
которую выкатываются машины для очистки льда. Рябов принял решение
стремительно, как принимают единственно возможное в критическую минуту
решение - ехать с Улыбиным.
Он крикнул второму тренеру, чтобы тот довел игру, и, как был в одной
легкой куртке, выскочил на студеный воздух - уральский город лежал под
снегом, превращенным в пудру тридцатиградусным морозом.
Решительно оттолкнув санитара, который хотел было остановить его,
нырнул в широкую заднюю дверь "рафика". Носилки с Улыбиным покоились в
зажимах, и врач дежурной "скорой", разрезав рукав до плеча и не снимая
налокотника, вогнал в руку один за другим несколько уколов. Санитар
придерживал рябовский платок у щеки, пока второй, вошедший в машину следом
за Рябовым, готовил кровоостанавливающий тампон.
Сесть было негде, да, честно, и стоять тоже. Рябов упирался спиной в
угол, а плечами в крышу. Когда "рафик" рванулся, он, подобно подбитой птице,
взмахнул безнадежно руками в попытке удержаться на ногах.
"Рафик" надрывно ревел, буксуя в снегу. На поворотах его заносило;
Рябов, обремененный многоопытностью долголетней шоферской практики,