"Николай Васильевич Гоголь. Письма 1842-1845 (ПСС Том 12)" - читать интересную книгу автора

дело, между прочим, для меня слишком сурьезно. Из-за их комедий или интриг
мне похмелье. У меня, вы сами знаете, все мои средства и все мое
существованье заключены в моей поэме. Дело клонится к тому, чтобы вырвать у
меня последний кусок хлеба, выработанный семью годами самоотверженья,
отчужденья от мира и всех его выгод,[9] другого я ничего не могу предпринять
для моего существования. Усиливающееся болезненное мое расположение и недуги
лишают меня даже возможности продолжать далее начатый труд. Светлых минут у
меня не много, а теперь просто у меня отымаются руки. Но что я пишу вам, уже
не помню, я думаю, вы не разберете вовсе моей руки. Дело вот в чем. Вы
должны теперь действовать соединенными силами и доставить рукопись к
государю. Я об этом пишу[10] к Александре Осиповне Смирновой. Я просил ее
через великих княжен или другими путями, это ваше дело, об этом вы сделаете
совещание вместе. Попросите Алек"сандру· Осипов"ну·, чтобы она прочла вам
мое письмо. Рукопись моя у князя Одоевского. Вы прочитайте ее вместе
человека три-четыре, не больше. Не нужно об этом деле производить огласки.
Только те, которые меня очень любят, должны знать. Я твердо полагаюсь на
вашу дружбу и на вашу душу, и нечего между нами[11] тратить больше слов!
Обнимаю сильно вас, и да благословит вас бог! Если рукопись будет разрешена
и нужно будет только для проформы дать цензору, то, я думаю, лучше дать
Очкину* для подписанья, а впрочем, как найдете вы. Не в силах больше писать.
Весь ваш Гоголь.

Одоевскому В. Ф., около 24 января 1842*

3. В. Ф. ОДОЕВСКОМУ.

"Около 24 января 1842. Москва.·
Что ж вы все молчите? что нет никакого ответа? Получил ли ты рукопись?
Получил ли письма? Распорядились ли вы как-нибудь? Ради бога не томите. Гр.
Строганов* теперь велел сказать мне, что он рукопись пропустит, что
запрещение и пакость случились без его ведома, и мне досадно, что я не
дождался этого неожиданного для меня оборота, мне не хочется также, чтобы
цензору был выговор. Ради бога обделайте так, чтобы всем было хорошо, и
пожалуйста не медлите. Время уходит, время, в которое расходятся книги.
Прощай, целую тебя несколько раз. Ради бога не томите меня. Здоровье мое и
без того очень плохо.
Весь твой Гоголь.
Письмо это тебе вручит Аркадий Тимофеевич Аксаков*. Он через неделю
едет назад в Москву, стало быть, рукопись можно вручить ему, если дело
кончено. Я бы готов напечатать в Петербурге, но там напечатанье дороже
станет. Обо всем этом переговорите,[12] и еще умоляю вас - не томите
меня.[13]
На обороте: Его сиятельству князю Владимиру Федоровичу Одоевскому. На
Литейной в доме Шлипенбаха.

Прокоповичу Н. Я., между 24 и 27 января 1842*

4. Н. Я. ПРОКОПОВИЧУ.

"Между 24 и 27 января 1842. Москва.·