"Николай Васильевич Гоголь. Мертвые души. Том 1 (ПСС Том 6)" - читать интересную книгу автора

"Не правда ли, прелюбезная женщина?"
"О, это одна из достойнейших женщин, каких только я знаю", отвечал
Чичиков.
Засим не пропустили председателя палаты, почтмейстера и таким образом
перебрали почти всех чиновников города, которые все оказались самыми
достойными людьми.
"Вы всегда в деревне проводите время?" сделал наконец, в свою очередь,
вопрос Чичиков.
"Больше в деревне", отвечал Манилов. "Иногда, впрочем, приезжаем в
город для того только, чтобы увидеться с образованными людьми. Одичаешь,
знаете, если будешь все время жить взаперти".
"Правда, правда", сказал Чичиков.
"Конечно", продолжал Манилов: "другое дело, если бы соседство было
хорошее, если бы, например, такой человек, с которым бы в некотором роде
можно было поговорить о любезности, о хорошем обращении, следить
какую-нибудь этакую науку, чтобы этак расшевелило душу, дало бы, так
сказать, паренье этакое..." Здесь он еще что-то хотел выразить, но,
заметивши, что несколько зарапортовался, ковырнул только рукою в воздухе и
продолжал: "тогда, конечно, деревня и уединение имели бы очень много
приятностей. Но решительно нет никого... Вот только иногда почитаешь "Сын
Отечества"".
Чичиков согласился с этим совершенно, прибавивши, что ничего не может
быть приятнее, как жить в уединеньи, наслаждаться зрелищем природы и
почитать иногда какую-нибудь книгу...
"Но знаете ли", прибавил Манилов; "все, если нет друга, с которым бы
можно поделиться..."
"О, это справедливо, это совершенно справедливо!" прервал Чичиков;
"что? все сокровища тогда в мире! Не имей денег, имей хороших людей для
обращения, сказал один мудрец".
"И знаете, Павел Иванович", сказал Манилов, явя в лице своем выражение
не только сладкое, но даже приторное, подобно той микстуре, которую ловкий
светский доктор засластил немилосердно, воображая ею обрадовать пациента:
"тогда чувствуешь какое-то, в некотором роде, духовное наслаждение... Вот
как, например, теперь, когда случай мне доставил счастие, можно сказать
образцовое, говорить с вами и наслаждаться приятным вашим разговором..."
"Помилуйте, что ж за приятный разговор?.. Ничтожный человек, и больше
ничего", отвечал Чичиков.
"О! Павел Иванович, позвольте мне быть откровенным: я бы с радостию
отдал половину всего моего состояния, чтобы иметь часть тех достоинств,
которые имеете вы!.."
"Напротив, я бы почел с своей стороны за величайшее..."
Неизвестно, до чего бы дошло взаимное излияние чувств обоих приятелей,
если бы вошедший слуга не доложил, что кушанье готово.
"Прошу покорнейше", сказал Манилов.
"Вы извините, если у нас нет такого обеда, какой на паркетах и в
столицах; у нас просто, по русскому обычаю, щи, но от чистого сердца.
Покорнейше прошу".
Тут они еще несколько времени поспорили о том, кому первому войти, и
наконец Чичиков вошел боком в столовую.
В столовой уже стояли два мальчика, сыновья Манилова, которые были в