"Николай Васильевич Гоголь. Письма 1848-1852 годов " - читать интересную книгу автора

я увидел, где и в чем я перешел в то излишество, в которое, в эпоху
нынешнего переходного состоянья общества, попадает почти всякий идущий
вперед человек. Несмотря на пристрастье суждений об этой книге и разномыслие
их, в итоге послышался общий голос, указавший мне место мое и границы,
которых я, как писатель, не должен преступать. В самом деле, не мое дело
поучать проповедью. Искусство и без того уже поученье. Мое дело говорить
живыми образами, а не рассужденьями. Я должен выставить жизнь лицом, а не
трактовать о жизни. Истина очевидная. Но вопрос: мог ли бы я без этого
большого крюку сделаться достойным производителем искусства? Мог ли бы я
выставить жизнь в ее глубине так, чтобы она пошла в поученье? Как изображать
людей, если не узнал прежде, что такое душа человеческая? Писатель, если
только он одарен творческою силою создавать собственные образы, воспитайсь
прежде, как человек и гражданин земли своей, а потом уже принимайся за перо!
Иначе будет все невпопад. Что пользы поразить позорного и порочного, выставя
его на вид всем, если не ясен [не зак"лючен·] в тебе самом идеал ему
противуположного прекрасного человека? Как выставлять недостатки и
недостоинство человеческое, если не задал [не заключил] самому себе запроса:
в чем же достоинство человека? и не дал на это себе сколько-нибудь
удовлетворительного ответа. Как осмеивать исключенья, если еще не узнал
хорошо [впол"не·] те правила, из которых выставляешь на вид исключенья? Это
будет значить разрушить старый дом прежде, чем иметь возможность выстроить
на место его новый. Но искусство не разрушенье. В искусстве таятся семена
созданья, а не разрушенья. Это чувствовалось всегда, даже и в те времена, [и
в древние "времена·] когда все было невежественно. Под звуки Орфеевой лиры
строились города. Несмотря на неочищенное еще до сих пор понятие общества об
искусстве, все, однако же, говорят: "Искусство есть примиренье с жизнью".
Это правда. Истинное созданье искусства имеет в себе что-то успокоивающее и
примирительное. Во время чтенья душа исполняется стройного согласия, а по
прочтении удовлетворена: ничего не хочется, ничего не желается, не
подымается в сердце движенье негодованья противу брата, но скорее в нем
струится елей всепрощающей любви к брату. И вообще [И вообще после] не
устремляешься на порицанье действий другого, но на созерцанье самого себя.
Если же созданье поэта не имеет в себе этого свинства, то оно есть один
только благородный, горячий порыв, плод временного состоянья автора. Оно
останется, как примечательное явленье, но не назовется созданьем искусства.
Поделом! Искусство есть примиренье с жизнью! Искусство есть водворенье в
душу стройности и порядка, а не смущенья и расстройства. Искусство должно
изобразить нам таким образом людей земли нашей, чтобы каждый из нас
почувствовал, что это живые люди, созданные и взятые из того же тела, из
которого и мы. Искусство должно выставить нам на вид все доблестные народные
наши качества и свойства, не выключая даже и тех, которые, не имея простора
свободно развиться, не всеми замечены и оценены так верно, чтобы [так,
чтобы] каждый почувствовал их и в себе самом и загорелся бы желаньем развить
и возлелеять в себе самом то, что им заброшено и позабыто. Искусство должно
выставить нам все дурные наши народные качества и свойства таким образом,
чтобы следы их каждый из нас отыскал прежде в себе самом и подумал бы о том,
как прежде с самого себя сбросить все омрачающее благородство природы нашей.
Тогда только и таким образом действуя, искусство исполнит свое назначенье и
внесет порядок и стройность в общество!