"Николай Васильевич Гоголь. Ранние статьи (1831-1833)" - читать интересную книгу автора

исполняя обычные свей требы, и воссылать, упавши на колени, жаркие молитвы к
небу? И что бы сказал я? "Прекрасно! бесподобно, единственно!" Но выразят ли
эти слова хотя одну струю безграничного океана чувств? Бессильные! Они от
частого повторения людьми потеряли даже бедное собственное значение. Но еще
бессмысленнее, еще смешнее мне кажутся люди, которые дарят поэтов, будто
чинами, жалкими эпитетами, называют их первоклассными, как будто поэты, как
растения или безжизненные минералы, требуют системы, чтобы удержаться в
голове! Великий! когда развертываю дивное творение твое, когда вечный стих
твой гремит и стремит ко мне молнию огненных звуков, священный холод
разливается по жилам и душа дрожит в ужасе, вызвавши бога из своего
беспредельного лона... что тогда? Если бы небо, лучи, море, огни, пожирающие
внутренность земли нашей, бесконечный воздух, объемлющий миры, ангелы,
пылающие планеты превратились в слова и буквы - и тогда бы я не выразил ими
и десятой доли дивных явлений, совершающихся в то время в лоне невидимого
меня. И что они все против души человека? против воплощения бога? В какие
звуки, в какие светлые звуки превращается она, разрешаясь от всего, носящего
образ выразимого и конечного, сильным порывом вонзаясь в безобразную грудь
его! Как горит, как сохнет бренный страдальческий состав! Как дрожит, как
стонет бессильное земное, пока все не сольется в духовное море, пока потоп
благодарных слез не хлынет дождем в размученную грудь, не прольет примирения
между двумя враждующими природами человека. Как суетны люди, требующие
отчета впечатлений, произведенных великим созданием поэта, зная наперед, что
он не будет ответом на безрассудное желание их! Когда из безобразного
земного черепа извлекают результат - ослепительный камень, когда из струн
исторгают звуки - какой же они результат хотят извлечь из звуков? Может
быть, и исполнится это желание, только когда? Когда человек исчезнет и душа
на ветхих его развалинах воздвижется в величественном, необъятном здании.
"Итак, по-твоему, - спросил его после мгновенного молчания Элладий, -
люди не должны делиться между собою впечатлениями и сообщать, как
откровения, хотя неполные отчеты чувств, может быть убедившие бы других в
духовной изящности создания?"
"Нет, Элладий, нет! Кто здесь требует убеждения, тому будут бесплодны
все твои попытки возмутить его душу. Разогни перед ним великое творение.
Читайте вместе, и если дивные его буквы не ударят разом в тайные струны
сердец ваших, обратив в непостижимый трепет все нервы, не брызнут ответными
слезами и души ваши почувствуют разъединение - закрой книгу и не трать
пустых слов. Но если встретишь ты пламенно понимающее тебя чувство -
прекрасную половину прекрасной души твоей, - потребуете ли вы друг от друга
отчета? К чему бы послужил он вам, когда вы так чудно сливаетесь в одно? И
какая презренная радость сравнится с тем мгновением, когда творение разом
читается в вас? Как понимаете вы его? "Боже! - часто говорю себе, - какое
высокое, какое дивное наслаждение даруешь ты человеку, поселя в одну душу
ответ на жаркий вопрос другой! Как эти души быстро отыскивают друг друга,
несмотря ни на какие разделяющие их бездны!"
Будто прикованный, уничтожив окружающее, не слыша, не внимая, не помня
ничего, пожираю я твои страницы, дивный поэт! И когда передо мною медленно
передвигается минувшее и серебряные тени в трепетании к чудном блеске
тянутся бесконечным рядом из могил в грозном и тихом величии, когда вся
отжившая жизнь отзывается во мне и страсти переживаются сызнова в душе
моей, - чего бы не дал тогда, чтобы только прочесть в другом повторении